— Ужас.
— Что еще за ужас?
— Ужас!
— Какой ужас?
Он вздохнул и быстрым движением освободился от моего захвата.
— Ужас, — произнес он и исчез. Несколько секунд я неподвижно стоял на месте, а мои руки застыли в том же положении, в каком я держал мистера Дака. Потом я пришел в себя и направился обратно к навесу, в спешке ограничившись лишь слабой попыткой выглядеть непринужденным.
— О'кей, — прошептал я, приблизившись к Кити и двум другим заговорщикам. — Приготовьтесь. Мы уходим.
— Прямо сейчас?
— Да.
— Но… вокруг же еще полная темнота.
— Справимся. Я уйду первым, чтобы предупредить Джеда и захватить бутылки с водой. Через пять минут уходят Этьен и Франсуаза, а потом Кити. Встречаемся у ведущей на пляж тропинки через…
What's that fucking noise?
В тот самый момент, когда я произнес слово «тропинка», Багз вдруг вскочил. От его сонливой доброжелательности не осталось и следа. Багз стоял с широко раскрытыми глазами, оскалив зубы.
— Что там, черт возьми, за шум? — прошипел он.
Все повернулись к нему.
— Что за черт?
Грязнуля сонно рассмеялся:
— Ты еще в состоянии что-то слышать, Багз?
— Это был… треск ветки. Кто-то пробирается к нам через лес.
Сэл вышла из позы лотоса и села на колени:
— Все здесь? — спросила она, окидывая взглядом развалившиеся на земле фигуры.
— Меня, на самом деле, здесь нет, — медленно протянул Джессе. — Меня, на самом деле, нигде нет.
Багз отступил на шаг от окружавшей навес темноты:
— Там определенно кто-то есть.
— Может быть, это Карл… — предположил кто-то.
Несколько голов повернулось ко мне.
— Это не Карл.
— Джед?
— Джед в палатке-больнице.
— Тогда, если это не Карл и не Джед…
— Подождите! — Кэсси тоже встала с земли. — Я что-то слышала!.. Вон там!
Мы все напрягли слух.
— Ничего там нет, — начал Джессе. — Почему бы вам всем не расслабиться? Это просто странный глюк…
— Никакой это не глюк, — перебил его Багз. — Прислушайтесь хорошенько! Сюда идут!
— Кто?
И вдруг мы все вскочили, потому что отчетливо услышали шум. Сомневаться не приходилось. Люди продирались через лесные заросли, наступали на листья, шли по нашей тропинке от водопада к лагерю.
— Бегите! — закричала Сэл. — Бегите все! Сейчас же!
Слишком поздно.
Метрах в четырех от нас из темноты вынырнула фигура. В считанные секунды рядом с ней появилось еще несколько фигур. Люди держали АК наперевес и целились прямо в нас. Их одежда, по-видимому, была сухой: значит, они не прыгали с водопада. Наверное, они знали какую-то тайную тропу в лагуну или спустились со скал при помощи веревок. А может, просто перенеслись по воздуху. Судя по тому, как они зависли в темноте, не такое уж невероятное предположение.
Я обернулся, чтобы взглянуть на участников пиршества. Сомневаюсь, чтобы кроме Этьена и Франсуазы кто-нибудь из них видел вьетконговцев раньше, и мне стало интересно, какая будет реакция. Всех охватил страх. Двое рухнули на колени — Моше и один из огородников; остальные застыли на месте с явными признаками ужаса на лицах: отвисшие челюсти, стиснутые губы, прижатые к груди руки. Я почти завидовал им. Для первого боя поражение — неплохо.
Апокалипсис
Я понял, что у нас отрезаны все пути к спасению и всех нас убьют, но принял это без всякого огорчения. Я не мог этого предотвратить и знал, что встречаю свою смерть в полном сознании. Хотя я и догадывался, что Вьетнам может закончиться подобным образом, я не попытался убежать. Я самоотверженно оставался в лагере, пока не убедился, что мои друзья смогут убежать вместе со мной. На этот раз я поступил правильно.
Вот почему я пришел в бешенство от того, что вьетконговцы вели себя не так, как нужно. Они все делали неправильно, поэтому я и взбесился.
Отвернувшись от своих товарищей, я увидел, что командир охранников тычет в меня пальцем. В тот же миг один из охранников выволок меня из-под навеса и силой уложил на землю. В ужасе я понял, что меня расстреляют первым.
Первым! Если бы меня расстреляли потом: десятым, одиннадцатым, двенадцатым — прекрасно. Но чтобы первым! Мне не верилось. Я не увижу, что произойдет дальше.
Охранник приставил к моему лбу дуло АК.
— Ты делаешь большую ошибку, — сердито сказал я. — Ты только все испортишь. — Я показал головой на Моше. — Почему бы тебе сначала не убить его? Какая тебе разница? Убей его.
Его гладкое лицо равнодушно смотрело на меня.
— Его, ради бога! Эту обезьяну!
— Обезьяну.
— Обезьяну, безмозглый ты кретин! Ты, тупой ублюдок! Эту гориллу! Его — вон там!
Я показал на слабо стонавшего Моше. Охранник пнул меня по ребрам.
— Черт! — задыхаясь, крикнул я, когда острая боль пронзила почки.
Не в силах угомониться, я перевернулся на бок и увидел своих друзей. Немая картина, казалось, не претерпела никаких изменений, за исключением того, что Этьен прикрыл глаза рукой.
— О'кей. — Усилием воли я встал на колени. — Тогда дайте мне хотя бы выбрать своего убийцу.
Я не повторил ошибки и не стал снова показывать пальцем. Но повернулся так, что теперь мне в голову целился АК кикбоксера.
— Я хочу, чтобы это сделал он. Так будет по-честному, правда? Пусть это сделает он.
Кикбоксер нахмурился, а затем взглянул на своего командира. Тот пожал плечами.
— Да, да, ты. Ты, с драконьей татуировкой. — Я замолчал и посмотрел на его рот. Рот был закрыт, но губы из-за изумленного выражения лица слегка надулись. — Я знаю! У тебя нет передних зубов! — Я показал ему свои зубы и постучал по ним. — Ведь у тебя их нет, а?
Он осторожно поднял палец и потрогал им свои десны, не раскрывая рта.
