письмо с просьбой освободить трех находившихся в тюрьме женщин - членов секты с обещанием, что они вернутся к завтрашнему утру. К письму были приложены десять тысяч рублей наличными. Полицмейстер немедленно передал дело в уголовный розыск, и торговец, некто Плотицын, был арестован за попытку подкупа, а его дом подвергли обыску.
При обыске было обнаружено, что дом Плотицына на самом деле представляет собой несколько зданий, связанных четырьмя громадными подвалами, в которых нашли огромное количество золота и бумажных денег. Но главным открытием стала обширная переписка хозяина с богатыми купцами из разных районов России, в частности со знаменитым миллионером из Санкт-Петербурга, недвусмысленно свидетельствовавшая о принадлежности всех этих людей к секте, чья деятельность простиралась от подкупа должностных лиц до подготовки государственного переворота. На допросе свидетели признались, что попросили временного освобождения трех женщин, чтобы вызвать ритуальный экстаз у членов секты: ведь присутствие на радении заключенных означало, что каждый сектант может быть в любой момент вызволен из тюрьмы благодаря магической силе. Ничего оригинального в этом способе воздействия на человеческий разум не было, как не было ничего магического и в помощи сектантам со стороны полицейских и тюремщиков, которых скопцам удавалось обратить в свою веру.
Плотицын был лишен прав состояния и выслан в Сибирь вместе с тремя десятками своих единоверцев. Это громкое дело вызвало волну преследований скопцов по всей Российской империи. Более двух лет тянулись судебные процессы, обвиняемыми на которых выступали люди всех сословий. По ходу дела выяснялись такие ужасные подробности, в деятельности секты оказывались замешаны столь высокопоставленные персоны, что все протоколы судебных заседаний были запрещены к публикации.
Преследование секты было продиктовано скорее интересами внутренней безопасности империи, чем религиозными соображениями, поэтому арестованные скопцы практически не подвергались пыткам. Однако их признания и без того дают достаточно полное представление об идеях и методах скопцов.
Способом заслужить вечное спасение считалось ‹огненное крещение›, его также называли ‹Божья печать›. Словосочетание ‹большая печать› было эвфемизмом, обозначающим полное удаление гениталий - высшую форму посвящения. ‹Малая печать› - обычная кастрация. Нормальные сексуальные отношения между _мужчиной и женщиной считались смертным грехом, поэтому каждый неофит был обязан перед посвящением растоптать листок бумаги с собственноручно написанными именами родителей. Заметим тем не менее, что члены некоторых сообществ считали это чисто символическим жестом, означающим официальный разрыв со всеми мирскими связями. Как мы уже отмечали, в некоторых сектах разрешалось до посвящения завести двух детей, в других группах - лишь одного.
Представим себе типичную скопческую религиозную церемонию. Субботний вечер. Мужчины и женщины распевают гимны под руководством одного или нескольких ‹пророков›. Слова в этих песнопениях кажутся варварскими, а завораживающая музыка мало-помалу погружает собравшихся в транс. Во время исполнения гимнов кто-нибудь из руководителей собрания вдруг начинает биться в конвульсиях, выкрикивая бессвязные пророчества. Эти ‹откровения› благоговейно записываются, и затем община старается по возможности следовать им. Радение заканчивается бешеным экстатическим танцем. Самый распространенный танец похож на экзерсисы монгольских шаманов. Вытянутые руки танцора вскидываются вверх и снова опускаются, подчиняясь ритму маленького барабана; тело конвульсивно напрягается. Два шага левой ногой, затем два шага правой-. Музыка напоминает то дьявольские ритмы дикарей, то медленный вальс.
Временами танцор, копируя одного из своих наставников, делает судорожные движения руками, похожие на гимнастические упражнения.
Как ни странно, за этой вакханалией вовсе не следовал обряд посвящения. Вербовка новых членов секты происходила постепенно, не спеша; скопцы умело доводили человека до стадии горячего поклонения Господу, затем вызывали у него чувство вины и, наконец, искреннее желание участвовать в собраниях группы, которая, по мнению кандидата, обладала таинственной властью.
Не будет преувеличением сказать, что, найдя жертву, вербовщик не отпускал ее ни на миг вплоть до появления судорожного желания присоединиться к этим ‹высшим существам›. В своем последнем обете перед ритуалом кастрации жертва клянется ‹идти к Искупителю по собственной воле, хранить тайну о святых делах, не открывая ее ни императору, ни князьям, ни родителям и друзьям; выдержать преследования, пытки, огонь и саму смерть, но не выдать врагу даже малую толику священных тайн›.
Скопцы тщательно планировали помещения для своих собраний, чтобы ни один нескромный взгляд не смог проникнуть внутрь; разумеется, они объясняли такую необычную планировку магическими причинами. Как правило, такие здания строили как можно дальше от всякого жилья, вокруг возводили сараи и другие служебные пристройки. Радения проходили или во дворе, или внутри здания. Многочисленные потайные ходы вели в поля и леса, и каждый член секты знал, через какую дверь ему нужно бежать в случае опасности. Такой порядок позволял избегнуть толчеи и давал максимальному числу людей шанс скрыться. Руководители секты должны были уходить через пасеку, так что их преследователям пришлось бы несладко.
На свои церемонии скопцы надевали особую одежду: мужчины - просторные белые рубахи, с длинными рукавами, затянутые вокруг шеи и очень напоминающие восточные одеяния, и широкие шаровары с поясом. Женщины ‹носили обычно синие или цвета морской волны платья из китайки, а голову они покрывали белым платком›.
По торжественным дням скопцы надевали белые носки, в остальное же время они ходили босыми. Обязательной принадлежностью их костюма был белый платок, который носили в руках и называли ‹знаменем›. Еще не кастрированные члены секты назывались ‹ослами› или ‹козами›, а прошедшие обряд - ‹белыми ягнятами› и ‹голубками›.
В знак причащения к телу своего святого - Шилова - скопцы ели кусочки хлеба, полежавшие перед этим в отверстиях памятника, воздвигнутого в его честь. Один священник, шпионивший за сектой по приказу православной Церкви и связанный с руководителями скопцов, утверждал, что те ‹причащаются человеческой плотью и кровью›. Подтверждения этому нет, но такая практика, как особо отвратительный вид каннибализма, была бы вполне достойна сообщества, проповедующего добровольную кастрацию.
Саму процедуру оскопления называли ‹огненным крещением›, потому что вначале ее выполняли раскаленным докрасна ножом; правда, впоследствии ее немного облегчили и стали использовать просто острый нож. Скопцы утверждали, что через этот обряд прошел и Христос, и первые христиане. По всей видимости, сам акт имел более важное значение, чем орудие его совершения, что подтверждает опубликованная властями статистика: нож применялся в 164 случаях, бритва - в 108, топорик - в 30, коса - в 23, осколок стекла, кусок жести и др. -в 17 случаях.
Операции проходили в самых разных местах. Из 620 случаев, выявленных полицией, 96 раз они имели место в доме, 19 - в тюрьме, 41 - в бане, 32 - в сарае, 6 - в подвале, 136-в лесу, 223 - на дорогах и в поле. Власти не могли ни объяснить, ни искоренить странные обычаи скопцов, зато они тщательно регистрировали ‹место совершения преступления›.
Среди фанатичных последователей учения было сорок процентов женщин. ‹Для них операция была и ужасна, и отвратительна, и все же находились женщины, которые брались за нее. Из сорока трех крестьянок, проводивших кастрацию, пятеро даже оперировали мужчин›.
Скопцы распространяли свое учение во всех слоях общества. К 1815 году представителей высших слоев населения в их рядах было значительно меньше, чем крестьян, но объясняется это тем, что в России вообще преобладало крестьянское население. В одном докладе указывалось, что ‹среди сектантов наблюдается примерно та же пропорция между крестьянами и дворянством, что и в целом по стране›.
Вот дошедшая статистика по сословиям: 4 дворянки и 4 дворянина, 10 офицеров армии и 5 флота, 14 правительственных чиновников, 19 священников, 148 торговцев, 220 мещан, 2736 крестьян. (из них 827 женщин), 119 помещиков, 443 солдата, солдатские жены и дочери.
Попытки уничтожить секту приводили лишь к росту ее могущества, что использовали в пропагандистских целях сами сектанты. Скопцы, отправленные под надзор монахов, обращали в свою веру целые монастыри, хотя поначалу вызывали у их обитателей священный ужас. Непопулярность у населения духовенства и полиции тоже играла на руку скопцам, увеличивая число сектантов. Единственным способом остановить распространение культа была массовая депортация его приверженцев в безлюдные северные районы, где они постепенно бы вымерли. В начале XX века было отмечено, что уничтожению культа
