Тот, кто оскорбит честь ‹женщины, принадлежащей ‹доброму кузену›, подвергнется всеобщему осуждению›. Отмечается, кстати, что ‹женщины, пользующиеся исключительным расположением ‹добрых кузенов›, считаются членами семьи›. Есть также целый ряд статей, регулирующих мораль и нравственность ‹добрых кузенов›: ‹Тот, кто не устоит перед преступным соблазнением супруги ‹доброго кузена›, будет навечно занесен в Черную Книгу›. Никто не должен пользоваться слабостью обесчещенных женщин, ни один женатый ‹угольщик› не имеет права на внебрачную связь. В разделе 10 статьи 74 Уголовного кодекса карбонариев, озаглавленном ‹Оскорбление чести›, предусмотрено приостановление членства в организации на срок до трех лет за ‹соблазнение или похищение с бесчестными целями служанок ‹'добрых кузенов'›. Правда, статья 71 предусматривает некоторое послабление для сластолюбцев из числа ‹добрых кузенов›, если объект их страсти принадлежит к непосвященным: ‹Членство карбонария, соблазнившего родственницу уважаемого в обществе язычника, будет приостановлено на срок от двух _ до шести месяцев›. Таким образом, жены ‹язычников› ценились в шесть раз дешевле, чем подруги ‹добрых кузенов›.
Когда в Неаполе был установлен конституционный строй, публика была крайне удивлена внезапным появлением огромного количества карбонариев: ‹Днем и ночью они гордо вышагивают по улицам, охраняя порядок вместе с жандармами и агентами полиции, которые были вынуждены вступить в общество, чтобы остаться на службе›. Патрули карбонариев были одеты в особую форму, а на патронташах у них красовалось изображение черепа.
У карбонариев были собственная юстиция и собственные законы, им было запрещено посещать суды, находящиеся вне их юрисдикции. В дальнейшем ‹судейские чиновники и офицеры зачастую были вынуждены вступать в общество, чтобы сохранить видимость авторитета›. Могущество этой организации привлекало и священников: ‹Низшее духовенство добровольно вступает в общество и всячески способствует поднятию его авторитета. Количество священников, посвященных в карбонарии, несмотря на строжайший запрет папы, - пишет современный итальянский автор, - лишний раз доказывает, что здание католической церкви, как и любого подобного института, подвержено внутреннему гниению›.
Вот что говорится о росте численности ‹добрых кузенов› в документе, составленном 6 июля 1820 года генералом Коллета: ‹Число новобранцев, вступивших в общество в марте этого года, составляет 642 000 человек›. Карбонарии были революционерами. В 1820 1821 годах они предали огню и мечу Неаполь и Пьемонт, заставили короля Фердинанда принести клятву на их Конституции и надеть их трехцветную ленту. Они хотели революции, но не хотели анархии. Это одна из причин, объясняющая, почему власть карбонариев осуществлялась через посредничество священников, прелатов и судейских чиновников, поклявшихся им в верности.
С помощью австрийцев революция 1820 года была подавлена, а карбонарии изгнаны из Италии. Их руководители бежали во Францию и проповедовали там свободу, равенство, братство, привлекая к себе множество новых сторонников.
Когда после 1830 года итальянские патриоты Гарибальди[38] , Мадзини[39] и Кавур[40] возродили тайное общество, его члены вновь выказали готовность пойти на любые жертвы ради торжества республиканских идей. Их влияние в мире было и остается достаточно большим. В течение пятидесяти лет, пока карбонарии вели гражданскую войну, они рассеялись по многим странам, в частности осели в Германии, где стали инициаторами создания Тотенбунда (Лиги смерти) - секты, целью которой было физическое уничтожение тиранов.
Основная цель общества - объединение Италии - была достигнута. Но при этом было пролито много крови, и немало неправедных дел может быть поставлено в вину карбонариям. Кое-кто рассматривает русских большевиков как идейных потомков карбонариев. Если это так, то потенциал учеников набожного шотландского отшельника еще далеко не исчерпан.
10. ‹гардуна› и священные воины испании.
Когда Франко[41] со своими маврами высадился в Испании, чтобы сражаться с республиканцами, в некоторых воинских частях боевым кличем была загадочная фраза: ‹Помни о Святой Мадонне Кордовской!› Этими словами извещало мир о своем существовании тайное общество, появившееся, возможно, еще во времена завоевания Иберии[42] арабским полководцем Тариком. После второй мировой войны в Мадрид тайно прибыл один известный немецкий антисемит. Найдя дом некоего дворянина, он произнес пароль ‹Муэрто а лос марраньос!› (‹Смерть свиньям!›) - и вскоре очутился в Южной Америке, куда его переправило тайное общество ‹Гардуна›. Эта преступная организация гордится своей 1200-летней историей и считает собственной заслугой окончательное уничтожение арабского владычества в Европе; кроме того, она утверждает, что является орудием Святой инквизиции в борьбе против евреев, мусульман и всяческих еретиков, отравляющих католический воздух Испании.
На самом деле ‹Гардуна› как единая сила появилась, очевидно, в кровавые дни правления Фердинанда II Арагонского[43] и Изабеллы Святой[44], которые предприняли в XV веке крестовый поход против арабского влияния в Европе. У мавров, принесших в страну цивилизацию, и евреев, преподававших в своих университетах, к концу XV века почти не осталось реальной военной силы. Большинство мирных жителей было убито или изгнано в Северную Африку; лишь в горах действовали небольшие отряды партизан. Часть мавров и евреев перешла в христианство, чтобы остаться в Испании. У многих из них в жилах текла испанская кровь, и другой родины у них не было. Хотя Святая инквизиция не отличалась милосердием, в стране оставалось еще немало евреев и арабов, мавров, перешедших в католицизм, но подозревавшихся в тайной приверженности своей прежней религии. Многие из них были богатыми и уважаемыми гражданами, и открыто преследовать их было невозможно.
Вот тут-то на сцене и появилась ‹Гардуна›. Ее целью было уничтожение всех религий, кроме католической, а методом - убийство их тайных или явных приверженцев. Это общество стало неофициальным орудием Святой инквизиции. Чтобы укрепить веру своих сторонников, идеологи ‹Гардуны› придумали миф о ее рождении, в соответствии с которым она появилась вскоре после первого сражения с арабами. Святая Дева Кордовская нашла убежище у героических христиан, но Бог-Отец, чтобы наказать католиков за их грехи, позволил маврам завоевать Испанию. Право на жизнь получили лишь ‹избранные›, которые должны были отвоевать страну и выгнать неверных. На это им потребовалось целых семь столетий.
Слезы Богоматери Кордовской смягчили наказание и спасли испанцев от полного уничтожения. Благодаря своей святой заступнице испанский народ мог одержать победу, но для этого нужно было оказать помощь ‹Гардуне› в исполнении ее божественной миссии.
Это известие не сразу было открыто доблестным патриотам. Движимые лишь бескорыстными помыслами, истинные испанцы укрылись в горах, объединившись в отряды, не догадываясь еще о своем святом предназначении.
В те времена в диких лесах Сьерра-Морены жил святой отшельник по имени Аполлинарио, посвятивший себя поклонению Святой Деве. Его она и выбрала вестником, который должен был открыть испанцам истину. Явившись отшельнику, Мадонна поведала ему, что нашествие мавров - это божественное наказание. Но страдания испанцев истерзали сердце Святой Девы, и в конце концов она напомнила Иисусу, что этому несчастному народу не чужда и добродетель. Ее Сын смягчился, и Богоматерь воспользовалась этим, чтобы поручить отшельнику спасти Испанию.
Итак, Аполлинарио должен был собрать всех патриотов и возглавить их поход на врага во имя Святой Девы Кордовской. А в качестве земного вознаграждения воины получили право забрать себе земли и золото мавров: перейдя в руки испанцев, эти богатства должны были послужить на благо истинной веры.
Тогда Святая Дева помазала отшельника святым елеем и вручила ему пуговицу с одежды своего сына.
