ей не хватает чего-то в организме… Под этим же предлогом ее никуда не выпускали дальше сада. Лиза и в самом деле чувствовала все время слабость. Наверняка она была вызвана уколами… И среди них был введен тот, который спровоцировал роды!
– Если можно, покороче, жандармерия вот-вот прибудет! – поторопил доктора Реми.
– Поскольку ребенок родился недоношенным, Винсент Шарбонье сказал, что нужно его отвезти в родильное отделение клиники на обследование. А Лиза была слишком слаба, чтобы ехать с ним…
– Но малыш оказался здоровым! Несмотря на преждевременные роды! – перебила его Лиза.
– Через пару дней Винсент Шарбонье привез ребенка на виллу. Анн взялась заниматься им, ссылаясь на слабость Лизы…
– Мне это не понравилось! – воскликнула Лиза. – Я забрала Сашеньку в свою комнату и приложила его к груди…
– Пожалуйста, опустите детали! – взмолился Реми, поглядывая на часы.
– Позволь мне, Лиза, ладно? – проговорил Лоран. – Прошло несколько дней – Лиза не помнит, сколько, – в которые Анн при всяком удобном случае уносила ребенка к себе. Кончилось все ссорой: Лиза заявила, что обойдется без их помощи и не оставит им малыша. После чего Анн вырвала ребенка из рук Лизы и закричала, что поздно, она уже оформила младенца как своего сына. Лиза бросилась на нее в ярости, Анн ее резко оттолкнула… И дальше – провал. Видимо, Лиза упала и ударилась обо что-то головой еще в их доме. Очнулась она только ранним утром в горах. Дальнейшее вы знаете.
Жандармы – их приехало трое – запутались сразу, несмотря на попытки Реми изложить ситуацию лаконично и внятно. Кончилось все предложением проехать в участок.
Что, собственно, и требовалось.
Выходя из отеля, Реми осмотрелся: «Вольво» и след простыл, – дал небось деру, едва завидел машину жандармерии!
Реми улыбнулся. Что бы ни было на уме у Лысого, он опоздал. Смысл избавиться от Лизы имелся у Шарбонье только до того, как она расскажет все органам правопорядка. А теперь поезд ушел! Так что можно за нее больше не беспокоиться, решил Реми.
Они провели в жандармерии почти шесть часов. Головы вспухли от показаний, уточнений, ответов на все новые вопросы нескольких офицеров, которые занимались ими.
За это время чету Шарбонье доставили в участок, равно как и Сашеньку. Лиза рванулась к малышу, но ее не пустили. До выяснения всех обстоятельств дела, а также проведения генетической экспертизы, нового оформления родительских прав ребенок будет находиться в органах опеки…
Параллельно в доме у Шарбонье шел обыск. Супруги отнекивались, обвиняли Лизу во лжи, посему требовалось найти любые улики, подтверждающие – или опровергающие – присутствие Лизы на их вилле.
Другая группа, после того как показания Лизы о случившемся в горах были запротоколированы, выехала в горы для осмотра места происшествия. Сначала Лизу они намеревались взять с собой, но Лоран категорически воспротивился как врач. Девушка и впрямь была бледной, если не сказать – серой, ее светлые глаза словно померкли, затянулись дымкой, а вокруг них легли черные тени.
– Ей необходим отдых! – настаивал Лоран. – Ее организм еще недостаточно окреп после перенесенной травмы!
– Мы пока не можем отпустить мадемуазель Чеботарефф, – возражал рыжеватый капитан с пышными усами.
– Я сам поеду с вами, я знаю это место. А для нее лишние переживания опасны! Ведь только вчера с ней случился обморок!
В результате капитан уступил, хотя отпускать Лизу из участка отказался. Сторговались на том, что Ксения Деллье побудет с ней в машине, где Лиза сможет отдохнуть на разложенном сиденье.
К ним приставили молодого жандарма, который мялся возле машины, где Ксюша устроила Лизу: чтобы не сбежали. Дело еще только началось, и от завершения весьма далеко, так что, кто тут преступник, а кто жертва, пока неясно…
Лоран с жандармами вернулся почти через три часа. За ними подъехала и группа, занимавшаяся обыском у Шарбонье. Вещей, принадлежавших Лизе, в доме не нашли, – супруги подсуетились заранее и от них избавились. Зато нашелся ноутбук, при виде которого Лиза радостно закричала: «Это мой!»
Но рано она обрадовалась: оказалось, что все файлы на диске в нем стерты.
– Там были мои учебные файлы… – расстроилась Лиза. – И, погодите… Там были мои с Сашенькой фотографии! А мой телефон? Не нашли? Я им снимала!
– Нет, увы. В доме три телефона, но все принадлежат хозяевам, что видно по их содержанию. Ваш выбросили, видимо. А вот компьютер пожадничали, – хмыкнул капитан, – хоть он у вас и ветеран, прямо скажем… Не огорчайтесь, мадемуазель, диск пока никто не использовал, так что наши парни сумеют восстановить данные[14].
Наконец их отпустили, попросив не покидать регион. Капитан стал значительно любезнее с Реми, особенно после того, как в телефоне Винсента Шарбонье нашли исходящий звонок к Ирине: дело с утопленницей, еще утром казавшееся абсолютно безнадежным, они скоро смогут закрыть! Правда, на них свалилось новое по Елизавете Чеботарефф, но зато уже почти готовенькое, хорошо «размятое» парижским детективом.
Крепко пожав руку Реми, он обещал держать его в курсе следствия и даже привлечь на помощь, если возникнут противоречия и сложности…
Все четверо вернулись в отель, голодные и едва живые от усталости, еще толком не осознавая, какие плоды принес этот бесконечно долгий день.
Только Брюно, пляжный директор, услышав от Реми о завершении расследования, бурно выразил восторги и комплименты детективу. Правда, несмотря на них, коммерческая осторожность его не подвела, и он обещал выплатить Реми оставшуюся часть гонорара только после того, как появятся статьи в местной прессе, должные окончательно убедить пугливых туристов в том, что никакой потусторонней силы в озере не водится.
Реми торговаться не стал, хоть это нарушало их договор, тем более что статьи-то, конечно, появятся, но вряд ли в них будет фигурировать имя детектива: все заслуги отойдут доблестной местной жандармерии. Впрочем, Реми это не впервой, и он стражей правопорядка вполне понимал: у них начальство с одной стороны и налогоплательщики – с другой, надо себя «пиарить».
Сам-то Реми знал, что практически в одиночку раскрыл два запутанных дела, и был собой вполне доволен. Ксюша тоже знала и гордилась мужем, и ей, несмотря на усталость, хотелось отпраздновать это событие. Она предложила прогуляться у моря, там же и поужинать, отметив в ресторане удачное завершение дела…
Однако Лоран, к ее большому разочарованию, отказался: Лизе нужен отдых и сон.
Все это время Ксюша поглядывала на доктора, пытаясь угадать, какие отношения его связывают с девушкой. С Лизой было все понятно: она, в силу своей физической и психологической травмы, нуждалась в опеке и полностью доверилась Лорану. Но он делал для Лизы куда больше, чем даже самый добрый доктор Айболит, – он заботился о ней так, словно она была его женой или младшей сестрой… Если не сказать, его ребенком. Никакой страсти с его стороны не мелькало даже слабой тенью – да и Лизе явно не до страсти: только после родов, да еще с проломленной головой! И что же доктора с ней связывает? – пыталась понять Ксюша. Любовь? Но ведь она рождается одновременно со страстью, она на ее энергетике летит, как на крыльях!
Или бывает иначе?
Или Лоран не дает воли своему чувству, пока Лиза не в состоянии его принять и разделить?
«Драгоценность, – вдруг подумала она. Лоран обращается с Лизой не как с ребенком, нет, – а как с
Она обернулась на них в коридоре: Лоран вел Лизу, обняв за плечи, и что-то тихо говорил ей – кажется, обнадеживал, что малыш скоро будет с ней, – а она поднимала на него глаза, к которым вернулось сияние, и даже слабо улыбалась…
