– Не нравится мне этот малый, который явился с ней вместе.
– Лиззи, думаешь, мне нравится? Впрочем, похоже, он счел за лучшее ретироваться.
– Надеюсь. Мне делается не по себе при одной мысли, что он будет шляться по дому.
– Думаю, мисс Блейк и дядя Джиф найдут о чем поговорить, и я могу на полчасика отлучиться.
– Отправляешься на поиски каменного человека?
– Да нет. Просто подумала, что им двоим, дяде Джифу и Кэтрин, надо спокойно все обсудить, – объяснила Эми.
Лиззи подозрительно прищурилась.
– А как у тебя складываются отношения с мистером Боденом?
– Нормально, – как ни в чем не бывало ответила Эми, хотя внутри у нее все сжалось.
– Ты видела его после Рождества?
– Нет, – сказала Эми. Ей вовсе не хотелось снова выслушивать всякие бредни насчет замужества, и она не без вызова добавила: – А ты?
– Нет, не видела! Может, тебе позвонить ему. Что-то он давно не заглядывал в Уайдейл.
Эми расхохоталась.
– Лиззи, чего ради я должна ему звонить? А?
Лиззи растерянно пожала плечами.
– Может быть, он заболел, я не знаю. Ведь он живет совсем один.
– У него есть телефон. И вообще он живет на главой улице. Если он заболеет, может обратиться за помощью к первому попавшемуся прохожему.
– А что, если он упал с лестницы и сломал ногу?
– Знаешь, если это случилось на Рождество, он уже давно умер голодной смертью, – невозмутимо парировала Эми. – Прошел уже почти месяц.
– У вас каменное сердце, мэм!
– Это точно, – согласилась Эми и взбежала вверх по лестнице.
– Куда ты?
– Оденусь и пойду прогуляюсь.
В церкви Ричарда не было. В последние дни Эми часто вспоминала о нем, однако с течением времени она все меньше терзалась, думая о страстных рождественских поцелуях. Теперь эти воспоминания вызывали у нее лишь улыбку.
Когда она рождественским утром, уединившись в спальне, разворачивала заветный сверток, то меньше всего ожидала обнаружить в нем книгу любовной лирики. Такой подарок никак не вязался с ее представлением о Ричарде Бодене как о человеке сугубо прагматического склада. Эми водрузила томик стихов на алебастровую подставку, которую еще раньше поставила на своем столе у окна. Однако книга выглядела такой одинокой, что Эми поставила с одной стороны словарь, а с другой – свой дневник. И все же от томика стихов веяло какой-то грустью!
Вечером, лежа в постели, она читала стихи. Это было старое издание в красивом кожаном переплете с золотым тиснением на корешке. Эпиграфом к сборнику служили слова Уильяма Батлера Йейтса: 'Отвергших себя сердец участь, увы, каменеть'.
Эми прекрасно поняла скрытый смысл этого своеобразного, обращенного к ней послания. Ричард намекал на то, что она упорно цепляется за свое прошлое, связанное с именем Кипа Уэлдона. Она готова была побиться об заклад, что именно это последнее обстоятельство заставляет его держаться от нее подальше. Он выжидал. Но она также участвовала в этой игре и, разумеется, не собиралась первой делать шаг навстречу. Существующее положение вещей ее вполне устраивало. И хотя в душе Эми и признавала, что ее влечет к этому человеку, она не собиралась признаваться ему в этом.
На обратном пути, когда осталась позади роща, в которой стояла церковь, Эми, прикрыв глаза ладонью, попыталась разыскать окутанную туманной дымкой вершину Аспен-Тор.
– Неважный день для фотографии, – услышала она мягкий, чуть насмешливый голос.
Обернувшись, она увидела Марка Пауэлла. Прислонившись к покрытому мхом стволу дерева, он с интересом наблюдал за ней.
– Откуда вы взялись? – с омерзением спросила она, словно он был какой-нибудь тварью, выползшей из-под камня.
Марк Пауэлл вальяжной походкой подошел к ней.
– Я как раз хотел обогнуть церковь, когда заметил среди деревьев ваш ярко-желтый шарф.
– Пожалуй, мне лучше вернуться в дом.
– Не уходите, – попросил он, поднимая фотокамеру, которая висела у него на груди в кожаном футляре.
Эми резко отвернулась. Она кипела от злости – этот тип нисколько не сомневался, что она не имеет ничего против того, чтобы он сфотографировал ее.
– Повернитесь! – властным тоном приказал он.
Не произнося ни слова, Эми направилась прочь.
