равновесие, и вдруг глаза его расширились. Он сделал попытку освободиться, затем обмяк. Ян оттолкнул его и повернулся к остальным, сжав кулаки, готовый к бою. Они окружили его.
— А черт, — вдруг сказал один из них, выпрямляясь и оттесняя остальных. — Хватит драк, их у нас было достаточно.
— Но не можем же мы…
— Можем. Остыньте. — Он повернулся к Яну. — Вы тоже.
— Что вы с ней сделали?
— Ничего особенного. Укол снотворного. У бедняги Ота и для вас был шприц, но вы ухитрилась вкатить свою дозу.
— Вы не заставите меня идти.
— Не валяйте дурака, — разозлился человек. — Мы могли оставить вас тонуть, но поднялись, чтобы спасти. Каждую секунду на поверхности мы подвергаемся опасности. Оставайтесь здесь, если хотите.
Он повернулся и последовал за остальными в люк, помогая нести Эйлин. Ян помедлил лишь мгновение, затем пошел за ними. Самоубийства ему по-прежнему не хотелось.
В отсеке он заморгал от яркого красного света; фигуры, похожие на красных дьяволов, окружили его. Несколько секунд, пока задраивали люк, на него не обращали внимания — звучали приказы, палуба резко вздрагивала. Когда они благополучно погрузились, человек, говоривший с ним наверху, оторвался от перископа и махнул рукой, указывая Яну на дверь в конце отсека.
— Отправляйтесь в мою каюту. Возьмите там сухую одежду и выпейте что-нибудь согревающее. О девушке тоже позаботятся, не тревожьтесь.
Ян сидел на краю опрятно заправленной койки, радуясь теплу, набросив на плечи одеяло, но все еще сильно дрожа. В руках он держал чашку, из которой с наслаждением прихлебывал сладкий чай. Спасший — или пленивший? — его человек, сидя в кресле напротив, раскуривал трубку. Ему было за пятьдесят. Русые волосы, загорелая кожа. Одет в форму Цвета хаки, с эполетами.
— Я капитан Тэчьюр, — представился он, выпуская облако дыма. — Могу я узнать ваше имя?
— Кулозик. Ян Кулозик. Кто вы, и что здесь делаете? И почему вы пытались нас усыпить?
— Идея вполне разумная. Никто не хотел оставить вас тонуть. Мы не убийцы. Хотя ваше спасение может повлечь за собой нежелательные для нас последствия. В конце концов, было решено сделать вам уколы снотворного. А что еще вставилось делать? Но, видимо, в таких делах мы не профессионалы. Ота сам получил укол, и теперь ему представилась возможность хорошенько вздремнуть.
— Кто вы? — вновь спросил Ян, глядя на незнакомую форму, на рады книг вдоль стен с названиями на непонятном языке. Капитан Тэчьюр тяжело вздохнул.
— Израильские ВМС, — сказал он, — приветствую вас на борту.
— Спасибо. И спасибо за спасение. Мне только неясно, почему вас так беспокоило, что мы вас увидим. Если вы состоите на службе Безопасности ООН, я буду держать рот на замке. Я знаю, что такое Безопасность.
— Остановитесь, мистер Кулозик. — Капитан Тэчьюр поднял руку. — Вы говорите, не учитывая политической ситуации.
— Не учитывая? Я не прол. У меня две степени образования.
Брови капитана одобрительно приподнялись, когда он услышал о степенях, хотя непохоже было, что его это слишком тронуло.
— Я не имею в виду технический опыт, которого у вас конечно, достаточно. Я говорю о некоторых изъянах в вашем знании мировой истории, обусловленных искажением фактов в ваших учебниках.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, капитан Тэчьюр. В образовательной системе Британии отсутствует цензура. В Советском Союзе, она, возможно, есть, но не у нас. Я обладаю полной свободой выбора любых книг в библиотеках и компьютерных банках. И в любом количестве.
— Очень убедительно, — согласился капитан, хотя видно было, что он отнюдь не убежден. — Но мне не хотелось бы спорить с вами о политике ночью и в этой обстановке. Я хочу сообщить вам лишь тот непреложный факт, что Израиль не входит в ооновский конклав держав, как вас тому учат в школах. Это свободна?. независимая нация — пожалуй, она одна такая осталась на земном шаре. Но мы можем хранить независимость до тех пор, пока живем в своей стране или пока о нашем существовании не узнает кто-либо, кроме правящих сил вашего мира. Вот какова опасность, с которой мы сталкиваемся, спасая вас. То, что вы знаете о нашем существовании, а особенно о том, что мы используя подводные лодки, перемещаемся по миру, может причинить нам огромный ущерб Огласка этого может привести даже к ядерному уничтожению нашей страны. Наше существование никогда не доставляло радости вашим правителям. Знай они, что останутся безнаказанными, они уже завтра стерли бы нас с лица Земли…
Зазвонил телефон, и капитан Тэчьюр снял трубку. Выслушал и что-то сказал в ответ.
— Меня вызывают. — Он встал. — Устраивайтесь поудобнее. В термосе есть еще чай.
Господи, что происходит? — Ян пил крепкий чай, бессознательно поглаживая синяки, уже проступавшие на ноге. Учебники истории не могли лгать. Но он на субмарине, и действия команды очень загадочны, люди явно чем-то встревожены. Он пожалел, что так сильно устал, мысли словно заволокло пеленой.
— Вам уже лучше? — из-за портьеры, закрывавшей дверь в капитанское кресло скользнула девушка. Светлые волосы, зеленые глаза — она была очень привлекательна. На ней были рубашка и шорты цвета хаки, ноги — загорелые и гладкие, и Ян с некоторым смущением оторвал от них взгляд. Она улыбнулась.
— Меня зовут Сара, а вас — Ян Кулозик. Могу я что-нибудь для вас сделать?
— Нет, нет, спасибо. Хотя погодите. Вы можете помочь мне с информацией. Что за корабли потопили нашу яхту? Я намерен потребовать ответа за это преступление.
— Я не знаю.
Она больше ничего не добавила. Лишь сидела и спокойно смотрела на него. Молчание длилось до тех пор, пока он не понял, что больше она не намерена ничего говорить.
— Вы что, не хотите говорить об этом? — спросил он.
— Нет. Для вашей же пользы. Если вы кому-нибудь нечаянно сообщите об этом, Служба Безопасности немедленно внесет вас в список подозреваемых, и за вами установят наблюдение. И не видать вам больше ни карьеры, ни продвижения — до конца ваших дней.
— Боюсь, Сара, что вам очень мало известно о моей стране. Да у нас есть Служба Безопасности, и мой деверь — офицер довольно высокого ранга. Но ничего такого, о чем вы говорите, у нас нет. Разве что для пролов, если они начинают причинять хлопоты… За ними нужен надзор. Но при моем положении… — А какое у вас положение?
— Я инженер, из хорошей семьи. У меня прекрасные связи.
— Понятно. Один из угнетателей. Рабовладелец.
— Мне оскорбительны эти домыслы…
— Это вовсе не домыслы, Ян. Лишь констатация факта. У вас свой тип общественного устройства, у нас — свой. Демократия. Быть может, этого слова вам никогда не доводилось слышать. Но это не существенно, поскольку у нас, вероятно, последняя демократия в мире. Мы сами правим собой, и мы все равны. В противоположность вашему рабовладельческому обществу, где все рождаются неравными, такими же живут и умирают, потому что ничего не могут изменить. С вашей точки зрения, я уверена, это выглядит не слишком плохо. Потому что вы среди тех, кто наверху. Но ваше личное положение может измениться очень быстро, если вы попадете под подозрение. В вашем обществе вертикальное движение существует только в одном направлении. Вниз.
Ян громко рассмеялся.
— Чепуха.
— Вы всерьез в этом уверены? Хорошо! Я расскажу вам о кораблях В Красном море весьма оживленно идет перевозка наркотиков. Товар традиционно поступает с востока. Героин в основном. Вывозится он из Египта или из Турции. Если есть спрос — а ваши пролы постоянно испытывают великую нужду в подобных средствах — всегда найдутся деньги и люди, которые их предоставляют. Через земли, которые мы контролируем, не пройдут никакие наркотики, мы следим за этим — это еще одна причина, по которой нам позволено существовать. Это субмарина — один из способов патрулирования. Пока контрабандисты
