шубы в спальне в шкафу. На этот раз труп твердо решил покинуть мою квартиру! Но почему в моей шубе?
Я рысью метнулась в прихожую, извлекла из стенного шкафа бинокль и самым коротким маршрутом — через зал — вынеслась на балкон. Так и есть! Труп сидит на скамейке перед подъездом в моей лисьей шубе и спокойно слушает болтовню парня в кожаной куртке. Не того, который труп расстрелял, другого.
Парень с улыбочкой что-то бормочет в мобилу, а мне остается только жалеть, что бинокль не властен над звуком. Что он говорит? Абсолютно не слышу!
Таращась в бинокль, я разозлилась: а как он себя ведет, этот хлыщ? Заигрывает с моим бедным трупом! Совсем, что ли, ослеп?
Нет, подумать только, что происходит с мужчинами! Совсем, кобели, с ума посходили: уже не могут отличить труп от девушки!
Я опомнилась и завопила:
— А что это я тут стою? Мне надо срочно вниз, спасать мою шубу!
Меня вымело на лестничную площадку с неслыханной скоростью. Лифт, оказывается, все это время спокойно стоял на моем этаже с заклиненной дверью. Коля (как хорошо иметь под рукой мужчину!) быстро освободил дверь, и мы поехали вниз. Едва не падая от набранной скорости, я вылетела из подъезда и…
Чуть не заплакала: лавочка была стопроцентно пуста. Ни трупа, ни парня в куртке.
Невероятно! Куда они так быстро исчезли?
Я точно знала, что труп не умеет бегать.
— Уехали на черной иномарке, — подсказала мне соседка, уже знакомая вам.
Она в десяти шагах от меня выбивала ковер.
— Вон туда, — соседка махнула рукой в сторону дома Коли.
«Как поехали? — внутренне изумилась я. — Неужели мой труп польстился на кобеля в черной куртке?»
Была и другая мысль: «О моя шуба!» Убитая горем, я бездумно поплелась по дороге за иномаркой, которой и след простыл. Не выходя со двора, я случайно увидела в придорожных кустах свою шубу и от счастья едва не потеряла сознание. Прижав шубу к груди, я помчалась домой. Онемевший от изумления Коля, еле за мной поспевал.
— Вы что-нибудь поняли? — спросил он у меня в лифте.
— Только то, что кому-то не понравилась моя лисья шуба, — ответила я и добавила:
— И слава богу, мне она еще пригодится.
Тогда я даже не подозревала, как сильно она мне пригодится!
В квартире я (с некоторым опозданием) застыдилась халата и принялась извиняться.
— Ах, Николай, простите, вы застали меня за уборкой, — оправдывалась я. — Все так неожиданно, даже не успела переодеться в бархатное платье, приготовленное для этого случая.
Коля меня ободрил:
— Напрасно волнуетесь, этот халат вам очень к лицу.
Не был бы он настоящим мужчиной, если бы не сказал этого мне.
— И трупу халат был к лицу, — брякнула я и поспешно добавила:
— Что неудивительно: ведь мы так похожи.
— Да, и меня поразило сходство, — брякнул и Коля.
И повисла гнетущая тишина.
Чтобы разрядить напряженную обстановку, я кокетливо сообщила новость чрезвычайной «оригинальности»:
— И все же жаль, что вы застали меня в халате. Признаюсь, хотела сразить вас наповал.
И, не теряя надежды на это, я немедленно приступила к решительным действиям — уж знаю, как завести и растревожить мужчину: я опять занялась влажной уборкой в гостиной. Коля сидел на антикварном диване (на котором я впервые встретила труп) и с наслаждением наблюдал. Я нарочно (чтобы сразить его наповал) мыла полы без швабры, ползая на четвереньках.
— И все же поразительно похожа на вас та девушка со скамейки, — вдруг задумчиво сказал он.
— А вы не обратили внимание на дырочку у нее во лбу? — спросила я, изящно пытаясь просочиться между стенкой и тумбочкой.
Он кивнул:
— Да, обратил, и бледность у нее нездоровая, да и выглядела она неестественно.
Поскольку он впал в заблуждение, пришлось возразить:
— Девица выглядела настолько естественно, насколько естественно может выглядеть труп. Бледность тоже для трупа вполне здоровая.
— Так это был труп?! — подскочил Коля, осененный страшной догадкой.
Глава 13
Коля был потрясен, а я уточнила:
— Мой труп.
И, подумав, добавила:
— Вы невероятно находчивы.
— Все это мне говорят, — поделился жизненным наблюдением Коля.
На лице его отразилась гордость за себя самого, любимого и неповторимого. А в мою голову (почему-то) пришла глупая мысль: «До чего же мужчины обожают себя!»
Но ума у меня хватило оставить эту мысль при себе. Я спросила:
— Теперь вы мне верите?
— Да, да, конечно, — поспешно ответил Коля и, пораженный, уставился на ковер.
Он молчал, но я поняла, что верить мне трудно. Я битый час убеждала Колю (и Выдру его), что из гостиной украден персидский-таджикский ковер. Так старалась, что даже рисунок и цвет описала, а теперь ковер с описанным мною рисунком лежит под ногами у Коли, он удивленно рассматривает его, а я веры хочу. Обойдусь и надеждой, что перехвачу немного любви.
Но с другой стороны, мне обидно: я же не вру!
Ах, как стало грустно и одиноко. Захотелось Колиного сочувствия.
Пришлось рассказать о том, как нашла труп в стенном шкафу, о походе к Ганусе, о появлении ковра, тапочек с халатом и новой пропаже трупа, о нахождении трупа и его жестоком расстреле парнем в кожаной куртке.
Коля вежливо кивал, каменея у меня на глазах. Так продолжалось до тех пор, пока взгляд мой не упал под диван. Я немедленно вытащила из-под дивана странную штучку: нечто похожее на капсулу или иглу.
После этого Коля перестал коченеть и приступил к допросу. Я вынуждена была снова рассказать о трупе, но очень подробно, что для меня не явилось проблемой — скорей удовольствием. Плюс ко всем своим недостаткам люблю поболтать. Я опять рассказала, где нашла свою двойницу, в каком положении, в котором часу и что в дальнейшем было с ней и со мной. По ходу повествования Коля задавал вопросы и мрачнел. Было приятно, что он мне верит. Значит, я не одинока, значит, есть на свете мужчина, которому жизнь моя не безразлична…
Незаметно для себя я изменила решение. Конечно, мне нужен муж: близкий, родной, на которого я могу положиться. Да, твердо решила я, мне нужен муж, потому что каждый, абсолютно каждый человек должен иметь маму, папу и мужа. (Простите за глупость.) С мамой и папой мне не повезло, я их рано лишилась, пусть муж мне заменит потерю. Тогда никакая язва соседка не посмеет вставлять в меня шпильки. И Гануся не станет меня поучать только на том основании, что жизнь меня безжалостно лупит с самого детства. У Гануси живы родители, а я сирота. И воспитывала меня бабуля, которая родилась в начале прошлого века. Так стоит ли меня за совесть и принципы так уж слишком корить?
Тем временем, выяснив, что я исчерпалась, Коля мой пригорюнился. Теперь, сгорая от любопытства, к допросу приступила я. Но безрезультатно. Коля лишь предположил, что девушку убили с помощью «штучки-иглы», которую я нашла под диваном.
— Как убили? В третий раз? — опешила я.
— Скорей всего, в первый, — поправил Коля. — Думаю, ей ввели яд длительного действия. Чтобы она
