— Извини, Шон, но я с тобой не согласен. Я не мог разбить ее сердце. Она моя пленница, а не моя любовница.
— Теперь я с тобой не согласен. Она влюблена в тебя, — сказал Шон.
Девлин был так ошарашен, что не мог мыслить связно.
— Ты такой болван, — печально промолвил Шон.
— Нет. — Девлин покачал головой. — Ты не прав. Вирджиния независимая и страстная — вот и все. Если она думает, что любит меня, она ошибается — это всего лишь страсть, и любая нежность с ее стороны обусловлена тем, что я был у нее первым.
— Знаешь, — медленно произнес Шон, — женщина может хотеть от тебя большего, чем твое тело.
— Да, женщина может хотеть богатства, власти, положения и безопасности, которые я могу обеспечить. — Он вскочил на ноги, отшвырнув окровавленную тряпку. — Никогда не ожидал услышать такое от тебя!
— Тогда чего ты ожидал? Сделать дело и уйти? Или передать Вирджинию мне, не заботясь о ее чувствах? Она не Элизабет! Вирджиния не умеет притворяться. Она выражает свою привязанность открыто! Чего же ты ожидал?
— К сожалению, я не только ничего не ожидал, но и не думал об этом.
Девлин сел. Его колотящееся сердце смеялось над внешним хладнокровием, а тело дрожало. Осмелится ли он признать правду — не своему брату, а себе?
— Я потерял самообладание. Мне не следовало прикасаться к ней. В ту ночь я утратил контроль над собой. Этого никогда не случалось прежде. Черт возьми, я погубил невинную девушку!
Чувствуя боль, с которой вдруг он не может совладать, он закрыл лицо руками. Джеральд, должно быть, переворачивается в могиле, а сердце его матери будет разбито, если она узнает правду.
— Значит, ты все-таки человек. Скажи ей то, что сказал мне, — что ты сожалеешь о случившемся, что она показалась тебе такой красивой, что ты не смог сдержаться.
Девлин выругался.
— Я не поэт, Шон.
— Тогда скажи ей что-нибудь доброе своими словами!
— Уже сказал.
Теперь его намерения были тверды. Он не приблизится к Вирджинии снова и не станет говорить на эту неприятную тему.
— Скажи еще раз.
— Ну, нет.
Шон вздохнул, словно признавая поражение.
— Возможно, тебе следует подумать о том, что означает такое отсутствие самоконтроля.
Девлин поднялся:
— Это означает, что она провоцировала меня неестественным способом.
— Какая удобная теория, — усмехнулся Шон.
Но Девлин шагал взад-вперед, как по палубе, и не слышал его.
— Я провел последние месяцы, изгоняя все мысли о ней, — сказал он, обращаясь почти к самому себе. — Если я могу победить любого французского капитана, то могу победить и себя.
Шон улыбнулся:
— Может быть, эту малютку ты победить не в состоянии.
— Черта с два! — свирепо рявкнул Девлин.
Вирджиния не хотела спускаться к ужину, но решила, что это будет выглядеть по-детски — словно она дуется. В действительности она не дулась, а была сердита и обижена, но решила не позволять Девлину узнать об этом. Вирджиния пересмотрела свои четыре платья и выбрала розовое, с низким вырезом и черным кружевом. Она знала, что выглядит и этом платье лучше всего, и надеялась, что Девлин посмотрит на нее и пожалеет обо всем. Прижав к себе платье, Вирджиния повернулась к зеркалу. Что она делает?
Лучше бы он не возвратился!
Еще недавно все было прекрасно — Вирджиния была довольна и почти счастлива, думая, что сумела забыть и похоронить прошлое. Теперь же она чувствовала себя больной, спазм в желудке мешал дышать, а Девлин снова поглощал все ее мысли против ее воли. По крайней мере, подумала Вирджиния, глядя на свое бледное отражение, он признал, что заслужил пощечину. Но она никогда не примет его извинений, искренних или нет!
Ей не следовало надевать свое самое соблазнительное платье.
Но Вирджиния не собиралась соблазнять Девлина. Он мог оставаться самым интересным и притягательным мужчиной, которого она встречала, но она не повторит своей ошибки. Секс это не любовь. Однажды она была дурой, но не станет ею снова. Как ранят эти слова!
Вирджиния хотела признания, что Девлин тоже был ошеломлен их страстью, что он любил ее и все еще любит. Но ни о чем таком не могло быть и речи. Она остается дурой, полагая, что он может восхищаться ею в ее платье, когда очевидно, что он вовсе не находит ее привлекательной.
Вирджиния дернула шнур звонка, требуя ванну. Ее стиснул ледяной страх. Она осмелилась посмотреть в лицо самым мрачным мыслям: Девлин не признавал ничего, на что она тайно надеялась, потому что был светским человеком, а она всего лишь одной из сотен женщин, которых он использовал.
Вирджиния понимала, что повзрослела, потому что не проронила ни единой слезы.
Если Девлин был удивлен при виде Вирджинии, он не подал виду. Сидя на диване, обитом изумрудного цвета парчой, скрестив ноги в бежевых бриджах и сапогах, которые он не удосужился сменить на чулки и туфли, Девлин вежливо кивнул. На нем были голубой бархатный сюртук с обшитым серебром жилетом того же цвета и рубашка цвета слоновой кости с кружевными жабо и манжетами.
Он даже не взглянул на Вирджинию, задумчиво потягивая красное вино.
Но Вирджиния уставилась на него. Девлин явно побывал и драке. Его левый глаз покраснел и распух, как и та же сторона челюсти. Что же произошло?
Она отвлеклась, когда Шон вскочил на ноги и подбежал к порогу, чтобы проводить ее в комнату. Он улыбался, но пристально смотрел на нее.
— Со мной все в порядке, — ответила Вирджиния на невысказанный вопрос.
Бросив еще один взгляд на Девлина, она твердо сказала себе, что ей все равно, даже если он дрался с самим дьяволом.
Шон снова улыбнулся и сжал ее руку.
— Завтра Девлин повезет вас в свой сельский дом. Это неподалеку от Истфилда. Он планирует, чтобы вы встретились с ним. Это не беспокоит вас, Вирджиния?
Она кивнула, снова посмотрел на Девлина, который, наконец, удостоил их взглядом. Его лицо оставалось непроницаемым. Вирджинии пришло в голову, что она легко могла одолеть его, заявив, что никогда не слышала о Вирджинии Хьюз, и назвавшись кем-то еще. И если бы ей действительно хотелось навредить ему, она могла бы обратиться к властям сразу после освобождения. Девлин отправился бы в тюрьму на много лет, если у него не был заготовлен план и на этот случай.
Но ни одно ни другое не доставило бы Вирджинии удовольствия. Она только хотела вернуться домой — если ее дом еще существовал. В отличие от Девлина у нее имелось сердце, и оно было человечным и добрым. Она никогда бы не причинила ему вред намеренно — даже из мести.
— Вы сегодня особенно красивы. — Помолчав, Шон добавил: — Впрочем, вы всегда красивы, Вирджиния.
Что-то в его тоне заставило ее вздрогнуть и встретиться с ним взглядом.
— Если вы будете слишком добрым, я могу потерять остатки моей выдержки, — тихо сказала она.
Шон улыбнулся:
— Не делайте этого! Вирджиния, вы не выйдете со мной в сад? Мы должны поговорить.
— Сейчас?
Она знала, что уже семь, а они всегда обедали ровно в это время.
— Пожалуйста.
