Мы с ангелом шли рядом, как двое друзей. На душе у меня была отрада, я испытывал неодолимую потребность рассказать что-нибудь своему небесному спутнику.
— В детстве, — сказал я, — когда взрослые беседовали в гостиной, оставив меня стоять совсем одного в углу, я внезапно бросал на пол вазу или стул и убегал. Потом приникал к двери, чтобы подслушать, как взрослые это восприняли. Когда я был солдатом, едва на поверке называли мое имя, меня заливала волна нежности к себе самому. Поэтому я прятался за товарища и не отвечал, и сержанту приходилось несколько раз подряд выкрикивать мое имя. Теперь у меня есть белый домик, заботливая жена, послушный сын. Вечером, после ужина, мы садимся на мягкую оттоманку и час или два, пока не захочется спать, всласть говорим обо мне.
Мой гид посмотрел на меня с мягкой улыбкой. Я то и дело восклицал: «Как тут прекрасно!» Мне хотелось вдруг побежать по аллее и даже обнять ангела за шею, но меня удерживала робость.
Одолев невысокий холм, мы подошли к большой реке. Вода струилась между двух берегов, поросших высокими тополями. Время от времени в воду осыпались комья земли, и до нас доносился легкий всплеск.
Внезапно тишину нарушил громкий голос, дорогой и знакомый:
— Чезаре!
— Отец! — крикнул я.
Но ангел взмахнул крылом, и все исчезло из памяти.
Мы углубились в густой подлесок, на ветках нежно щебетали голубые птички. Чем дальше мы шли, тем больше смыкались деревья, отбрасывая на тропу черную тень. Но в глубине уже виднелась просека, и там в бледных лучах солнца, словно облака в светлое утро, время от времени проплывали призраки. Ангел едва касался травы своими розовыми ногами, даже не задевая фиалок.
Сколько вопросов хотелось мне задать своему провожатому! Кто такие на самом деле ангелы, где обитель Всевышнего, живут ли во вселенной только люди, и если так, то почему… Но спросить я не решался. В голове бушевал рой мыслей, и жизнь казалось лишь сном без начала и конца. Мне тоже хотелось бы вдруг превратиться в облачко. Но нам предстояло продолжить наше путешествие через млечные пути, кометы, планеты, бесконечные неземные миры, чтобы я смог добраться до своего маленького городка и своего маленького дома. А завтра я, верно, снова начну ссориться из-за пустяков с господином Смитом и буду снова испытывать безотчетный страх перед кладбищем зимой в дождливый день, перед похоронными процессиями ранним туманным утром, когда и живые, идущие за гробом, кажутся тенями.
Я остановился, не понимая, где я и какое сейчас время суток. Вдруг мне вспомнился мой маленький сын… И так хотелось поскорее вернуться домой.
Мой ангел поручил меня заботам нескольких призраков, которые как раз возвращались на Землю. Воздух был неподвижен, тишина безбрежна. То и дело меня ослепляли, заставляя невольно закрывать глаза, мощные лучи света. Потом мы летели через широкие равнины погруженные в кромешную тьму.
А когда достигли Земли, то полетели над замершими реками и пустынными полями. Один из призраков остался в старинном полуразрушенном замке. На короткое время мы задержались на маленьком кладбище, где двое призраков смели со своих могил принесенные ветром сухие листья.
Немного спустя я уже был в своей постели.
ИЗ КНИГИ «Я — ДЬЯВОЛ»
Предисловие
Юноша смотрел на человека, который только что вернулся из вагона-ресторана. Тучный, почти совсем лысый, с глазами навыкате, по виду ему уже больше сорока. Уронив голову на грудь, он громко храпел, но то и дело приоткрывал дрожащий водянистый глаз. Он был в новом костюме, и капля пота со лба скатывалась вниз по багровому после обильной трапезы лицу. Юноша подумал: «У меня всего один костюм, да и тот старый, зато я ловкий и гибкий». Он ухватился за железные прутья багажной сетки и стал яростно сгибаться и разгибаться, затем вскочил на мягкое сиденье, встал на колени и высунул голову в окно, чтобы ветер растрепал его белокурые волосы.
Когда по коридору прошла девушка с пышной грудью, тучный мужчина взглянул на нее одним глазом и сразу же снова заснул.
— Всю грудь проглотил разом, — пробормотал юноша.
Его попутчик весь вздрагивал во сне, и сквозь шелковую рубашку видно было белое, рыхлое тело. «Ты скоро умрешь, а я еще долго буду радоваться жизни», — подумал юноша. Поля, ломтиками залетавшие в окошко, тут же становились спокойными и далекими, отражаясь в дверном зеркале. Тучный мужчина проснулся, залпом выпил бутылку воды, и юноша увидел, как она по пищеводу стекает в живот, теряясь в сплетениях вен. Капли воды упали на грудь. Мужчина вновь улегся спать; через разинутый рот было видно нёбо, и резко проступал на лице нос, словно изъеденный неутомимой тенью от тутовых деревьев.
Поезд с грохотом въехал на железный мост. Мужчина испуганно вздрогнул, а юноша презрительно скривился — этот человек напомнил ему утопающих, пришедших в неистовый восторг при вести о нежданной помощи. Еще недавно они в ужасе метались по палубе, кусали дрожащие, все в пене губы, и вдруг в сером тумане загудела сирена, показались огни спешащего на выручку корабля. И сразу, словно на экране, огромные лица стариков, их безмерно благодарные всевышнему глаза, небесная музыка. До чего же хочется всех их избить! Юноша с радостью исколошматил бы незнакомца-попутчика за его мгновенно успокоившееся лицо, лицо человека, уверенного, что проживет он еще долго. Большой палец правой руки, бессильно лежавшей на колене, заколыхался в воздухе. Этот палец жил по своим особым законам, независимо от остальных. Но вот и другой палец медленно зашевелился, пробуждаясь от летаргического сна.
На первой же станции юноша сошел с поезда, тучный мужчина лениво поглядел на свою ногу, которую юноша ему отдавил, выходя из вагона.
Эта история (тучным человеком был я) случилась со мной в прошлом году.
Я — дьявол
Подозрение о том, что я — дьявол, зародилось у меня вчера. Ничего особенного, и серой не пахло: я беседовал с одним пассажиром на трамвайной остановке и вдруг ощутил тошноту от его слов, обычных слов о дождливой, уж чересчур дождливой погоде.
Некоторые факты подтвердили впоследствии мои подозрения.
Первое: в разговоре с Ансельмо мы оба воскликнули: «В таком случае не следует уступать!» И оба изумленно замолчали. Мы одновременно произнесли одну и ту же фразу, оба подумали об одном и том же, и даже обычное покалывание в пальцах правой руки сейчас ничем не отличало меня от него. На миг время слило нас воедино, и это потрясло меня.
Второе: я гулял по берегу моря, наслаждаясь зрелищем волнистого песчаного берега. Мой взор упал на полосу песка, и я сразу признал в нем уголок моего родного селения. Я с давних лет запомнил эту игру теней; стоило мне поднять голову, и я увидел бы рядом колокольню нашей сельской церкви. А потом и шум прибоя показался мне бесконечно знакомым.
Я не знаю, к чему приведет мое открытие. Возможно, другие и дальше будут считать мою жизнь вполне нормальной, и никто не заметит происшедшей во мне перемены.
