особые портики, и под ними всегда оставляют велосипеды, много велосипедов. По правде говоря, велосипеды здесь можно увидеть повсюду, на улицах беспрерывно трезвонят велосипедные звонки.
Когда у жителей Лудзары выдается немного свободного времени, они отправляются на берег По, идут сюда с ружьями поохотиться на диких уток, с удочкой — ловить рыбу, или с собакой — поискать трюфелей вдоль берега. Реку здесь очень любят, даже когда она становится бурной и грозной; катанье в лодке на закате или на восходе солнца — всегда самое лучшее времяпрепровождение для моих односельчан, они растроганно созерцают закат или восход, когда вся вода окрашивается в красный цвет.
Однажды, это произошло в том далеком августе, несколько рабочих и ремесленников, игравших в шары, сказали: «А поехали в Венецию, Лудзара — Венеция по реке, а?» Идеей загорелись все, и тотчас же на стенах домов появились плакаты, в которых сообщалось о великом путешествии, о том, что будет катер и другие чудеса и что каждый сможет принять участие, заплатив 1500 лир.
Путешествие моих односельчан по реке началось, когда солнечные лучи еще не высветили ее вод. Уезжали почти ночью, дул холодный бриз, и родственники с берега приветствовали отъезжающих, а те махали флагами; все бедняки тщательно приоделись: праздничные костюмы, новые ботинки, новые шляпы, у одного был даже бинокль.
Кто-то прибежал в последний момент, потому что трудом наскреб необходимую сумму, а другой проник на борт без единой лиры в кармане, вызвав тем самым одобрение и поддержку односельчан. Всего на барже по названием «Биче» собралось восемьдесят мужчин и двадцать женщин. Да, это был совсем не катер, а всего лишь баржа длиной тридцать метров и шириной — семь, с тремя кормчими; шум ее мотора отзывался эхом вдоль спокойной По. Было довольно тесно — ни одного из тех удобств, которые обещали энтузиасты — организаторы прогулки, только несколько украшений из цветной бумаги, — но сразу же послышалась музыка, и все казалось прекрасным, все неудобства вполне можно было пережить, а появление солнца было встречено самыми популярными песнями. Когда путешественники проходили под мостом Боргофорте, башни Лудзары совсем уже не стало видно; на мосту было большое оживление, оно еще усилилось, когда они проплывали. Слышался глухой шум драг, которые выбирал грунт вдоль берега, из леса время от времени доносились выстрелы охотничьих ружей. Один лудзарец играл на гармонике, другой — на гитаре, и четыре или пять пар часами танцевали на площадке в три метра. У некоторых пар начинается нечто вроде идиллии, внезапной любви. А пожилые придвинулись к буфету, где стоят бочка вина, тысяча бутылок ламбруско и разложено множество всякой пищи — ее хватило бы на месяц. Да, забыл — еще сотня арбузов.
Арбузы были выложены на корме в красивую пирамиду, и вдруг пирамида обрушилась, кого-то ушибло, много арбузов попадало в воду. Несколько женщин объединились, чтобы приготовить обед, резали колбасу, достали из огромных мешков свежевыпеченный хлеб. Один человек по имени Аренне, у которого больное сердце, все пытался спокойно сидеть в одном из шезлонгов, которых насчитывается всего-то десяток, и путешественники использовали все дозволенные и недозволенные средства, чтобы заполучить их. Но постепенно и его, Аронне, захлестнуло праздничное, приподнятое настроение, которым охвачены все. То же происходит с механиком, что страдает язвой желудка. Он взял с собой свою неизменную бутылку молока, но нечаянно разбил ее, едва ступил на борт; поначалу, завидя на берегу коров, механик все просил остановиться, чтобы подоить одну из них, а потом уже вовсю пил вино и кричал, что в такой компании и умереть не грех. Какой-то мелкий чиновник, считающий, что принадлежит к более зажиточному классу, стал протестовать, потому что его, мол, раздражают вульгарность и отсутствие комфорта. Он вбил себе в голову, что ему необходим горячий бульон. Разразился довольно продолжительный скандал, и после голосования волей большинства было решено высадить сварливого пассажира и высадили прямо посреди леса. Потом двинулись в путь с еще большим энтузиазмом. Из бочки минут пять бил довольно мощный фонтанчик вина, и никак не удавалось его заткнуть, испуг сменился смехом, наконец дырку заткнули, и кто-то наклонился, чтобы попить из винной лужицы. У одного из путешественников был фотоаппарат, и многие столпились вокруг, желая запечатлеть себя в этот прекрасный день; без конца составлялись все новые и новые группы, один хотел сфотографироваться на краю баржи, как смелый моряк, другой — среди девушек, третий — вообще в самых разных позах. Время от времени раздавался выстрел; это был самый упрямый стрелок Лудзары, он взял с собой свое знаменитое ружье и стрелял теперь даже по бабочкам; когда ему удалось подстрелить водяную курочку, какой-то мальчик, подражая собаке, кинулся в реку. Мальчика звали Ремо, его отпустили в путешествие совсем одного, он вел себя как подобает взрослому мужчине и все время твердил, что, лишь только прибудет в Венецию, тут же бросится в воды этого славного города. На противоположном краю от охотника сидел терпеливый и неразговорчивый рыбак, время от времени ему подносили стакан вина и куриную ногу. Когда он наконец поймал хорошую рыбину, она плюхнулась на палубу посреди женских юбок, женщины перепугались, будто это мышь, но рыба вскоре очутилась на сковородке. На барже плыли также двое лудзарцев, которые не разговаривали друг с другом вот уже несколько лет — такими врагами люди могут быть лишь в маленьких местечках; едва они увидели друг друга, сразу же повернулись спиной и прошествовали один на нос, другой на корму, делая все возможное, чтобы уже больше не встречаться. Вокруг того, который был с биноклем, собралась толпа — все хотели полюбоваться на берега в бинокль.
Серьезных происшествий или несчастий не произошло, за исключением одного, которое мы можем назвать несчастьем на почве любви; один молодой человек сказал девушке, что, если она отвергнет его чувства, он бросится в реку. Вот уже несколько лет эта девушка водила своего обожателя за нос, а он всюду следовал за ней, последовал и в это путешествие — когда-то еще представится такой случай, — но она с присущей ей горячностью заявила: «Бросайся». Он и впрямь бросился, а за ним другие чтобы спасти беднягу, да это было и нетрудно, потому что у него не было абсолютно никакого желания умирать.
«Биче» продолжала свой путь, поднялся небольшой ветер, на борту баржи страдало разбитое любовью сердце и сушились вещи спасателей. Путешественникам встречались большие баржи, груженные дровами, углем, проплывали мимо рисовые мельницы, сахарные заводы; из их многочисленных труб шел дым. Попадались также охотники с ружьями, они сидели в лодках, ожидая, что перелетные птицы, привлеченные манками, сядут на воду. Между тем на борту все предавались большой еде и большому питью, тут и там играли в карты. Набрав из По воды, сварили спагетти; в первом поднятом со дна ведре оказалась подошва от башмака, зато во втором была одна вода, ее-то и поставили кипятить. Внезапно несколько девушек и парней появились в купальных костюмах, они желали остановить баржу и устроить небольшое купание, потому что приметили пляжик, а над ним — самую настоящую деревеньку, даже разглядели женщин в деревенских рубахах. Но остановка была очень короткой. «Биче» тронулась в путь и скоро встретила заполненный народом пароходик, с которым баржа обменялась приветствием, как делают корабли в открытом море. Очень низко пролетел самолет, и это придало путешествию дополнительное оживление. Внезапно баржа стала: после секретных переговоров решено было остановить ее. Причина остановки стала понятной, когда мужчины и женщины исчезли в лесочке. Всем давно уже было невмоготу, ведь на барже не было уборной, а только занавеска и за ней — ведро, но женщины не хотели, чтобы все видели, как они бегут за эту почти прозрачную занавеску. Внезапно в лесу послышались крики и выстрелы: путешественники увидели зайца, побежали за ним, охотник открыл стрельбу, и все срочно попрятались за деревьями из страха, что в них попадут.
Потом снова тронулись в путь, но скоро «Биче» опять остановилась, на этот раз так внезапно, что попадали и шезлонги, и пассажиры. «Биче» села на мель. Все перепугались, кое-кто бросился в воду, и после некоторых общих усилий баржа снялась с мели. Надвигались сумерки, ветер усиливался, Венеция была еще далеко, плыть ночью казалось опасным: можно было снова нарваться на мель. И тогда руководители поездки решили сделать еще одну остановку — там, где на берегу виднелись огни и колокольня. Пристали к берегу около селения, которое называлось Корбола — маленькое бедное рыбацкое местечко. Решили войти в Корболу с достоинством, выстроились в колонну, неся штандарты, флаги, а во главе шествовали лудзарцы с гармоникой и гитарой. Именно в этот момент на краю обрывистого речного берега, за которым начиналась Корбола, появилась ни больше ни меньше как религиозная процессия, которая отчетливо вырисовывалась на фоне вечернего неба. Этот неожиданный кортеж с флагами, который направлялся к селению, испугал верующих, процессия прибавила шагу и исчезла за краем обрыва вместе со своими иконами и свечами. Но все быстро разъяснилось, и лудзарцы вошли в Корболу, встреченные всеобщим энтузиазмом. Они чувствовали себя весьма важными персонами.
