забрасывать свои собственные дела, тем более, что явно звонил его соотечественник — мистер Доферти сразу перешел на английский. Я неплохо слышала его голос, но понять о чем разговор не могла. Наконец он обрадовался чему-то, воскликнул «йе-есс!» и обратился уже ко мне.
— Госпожа Мархалева Софья Адамовна?
— Да, это так, — удивленно подтвердила я.
Теперь уже Доферти разговаривал со мной, как с родной. Рассыпаясь в любезностях, он начал извиняться за то, что сразу не понял о ком идет речь. Он-то, оказывается, должен был бы знать, что я могу ему позвонить, но друг его не имел возможности предупредить сразу, точнее друг его не предполагал, что я воспользуюсь визиткой так скоро, поэтому не спешил ставить мистера Доферти в известность, а теперь друг позвонил и все прояснилось и встало на свои места.
— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо воскликнула я, обремененная напором любезности. — А друг-то ваш где? Кстати, как все же его зовут?
— Его зовут Майкл, — сообщил Доферти, радуясь, что хоть чем-то услужить мне может. — Он здесь, в Москве!
— Ясно, что в Москве, потому и хочу его видеть.
— О, с этим нет проблем! — воскликнул Доферти. — Один момент.
И он удалился на переговоры. До меня долетали обрывки фраз — разговор снова шел по- английски.
«Если он разговаривает с моим американцем, — подумала я, — то после ссоры в „Кадиллаке“ могут быть затруднения. Боюсь, времени прошло недостаточно, Майкл еще меня не забыл и уж никак не мог соскучиться. А жаль.»
Я оказалась права. Минутой позже мистер Доферти, по всем признакам испытывая неловкость, горестно сообщил:
— К сожалению, Майкл не может подойти к телефону.
— Это и понятно, — подбодрила его я. — Как он сможет подойти к вашему телефону, если вы сами по телефону общаетесь с ним.
— Как вы узнали? — изумился Доферти.
Как глупы эти американцы!
— Вы же сами мне только что сказали, что он вам позвонил прямо во время нашего разговора, а раз позвонил, так пусть не кобенится. Впутал меня в дерьмо, а теперь в белом фраке остаться хочет? Короче, передайте этому умнику, что у вас из-за него будут неприятности мирового масштаба. Что может быть хуже разъяренной женщины, у которой украли ребенка?
— Ничего, — нервно согласился Доферти.
— И это при том, что вы еще не знаете меня, может поэтому и думаете, что счастливы! Я всем прямо сейчас расскажу, что ваш друг Майкл — агент ЦРУ, — пригрозила я, после чего Доферти, не раздумывая, и с неподдельным испугом воскликнул:
— Это совершенно не соответствует действительности! Впрочем, сейчас же вас с Майклом соединяю! Думаю, вы разберетесь!
— Уж непременно, — заверила я.
Донесение резидента:
«Из достоверных источников стало известно: в Москву для организации масштабной акции экономического характера прибыл сотрудник ЦРУ, специализирующийся на макроэкономических диверсиях. Конкретное место внедрения агента уточняется. По предварительным данным представляется неизбежным контакт внедряемого агента с резидентом по кличке Монах.»
Как я и предполагала, мой американец не обрадовался мне. Более того, он сразу заявил, что очень занят и не может долго разговаривать.
— А я и не собираюсь с тобой разговаривать, — отбрасывая всякую учтивость, отрезала я. — У меня украли ребенка, умник! Думаешь мне до разговоров?
— Украли ребенка? — воскликнул он. — Так это правда?
— А вы думали, что русские женщины шутят такими вещами? Не знаю как там у вас в Америке, а у нас в России…
— Да-да, я уже понял, — поспешно прервал меня американец. — У вас ужасно, у вас воруют детей, а от меня вы чего хотите?
Я пожалела, что нет его у меня под рукой — точно ударила бы.
— У нас не ужасно! — завопила я. — Во всяком случае не ужасно было до тех пор, пока не понаехали всякие американцы, вроде вас. Мой ребенок тоже не подвергался опасности, а жил под опекой бабы Раи, как у Христа за пазухой. О клюшке мечтал ребенок, значит остальное у него было. Жил припеваючи и не тужил, а тут вы с моста свалились на нашу голову!
— Вы хотите сказать, что ребенка украли из-за меня? — невозмутимо поинтересовался американец.
— Не хочу, но говорю, — отрезала я. — Его украл тот «братан», который позорно сбросил вас с моста.
— Вы уверены?
— Да, черт возьми!
По длительному молчанию я поняла, что произвела впечатление.
— Хорошо, — наконец откликнулся американец. — Я попробую для вас что-нибудь сделать. Позвоните моему другу часа через два…
— Что?!! — взревела я. — В своем ли вы уме?
— А чего вы хотите? — спокойно спросил этот идиот, по-другому не скажешь.
Я завопила:
— Хочу знать: что у вас в груди вместо сердца?! Пропал мой сын, не представляю кто его украл, а вы представляете и предлагаете мне сидеть и ждать целых два часа, целую вечность? И все это пока вы подумаете что для меня сделать?! Креста на вас нет! Иноходец!
От волнения я стала заговариваться.
— Иноземец, — спокойно поправил меня американец. — Иноземец.
— Какая разница. Кстати, я была в той девятой квартире, куда вы засылали меня.
— И что? — насторожился он.
— Это не телефонный разговор.
— Хорошо, — сдался американец, — давайте встретимся.
— Слава богу! — воскликнула я. — Как быстро все до вас доходит! Вы по-прежнему на своем «Кадиллаке»?
— Нет, скажите куда приехать, приеду на такси.
Я подробно ему объяснила как доехать до компании Тамарки и раза три повторила адрес, однако этот иноземец почему-то никак не мог понять и в конце концов сказал:
— Один момент, я сейчас загляну в карту.
— Черт возьми! — закричала я. — Зачем вам карта? Скажете таксисту куда вас везти, это в самом центре Москвы, любая собака этот адрес знает.
— Я не собака, — спокойно ответил он, — возможно поэтому и не знаю.
Хотелось крепко ответить ему, но я подумала: «Не стоит спешить. Выскажу все при личной встрече, чтобы раньше времени не вспугнуть.»
— Да я совсем рядом нахожусь, — обрадовался американец, видимо вдоволь наглядевшись в свою карту. — Выезжаю, ждите.
И я начала ждать. Нервничала при этом ужасно. Перед глазами стояло смеющееся Санькино лицо… Мой сыночка! Мое солнышко!
Передать не могу, как было больно. Я себе поклялась, что в тот же миг умру, если с Санькой случится плохое.
Уж не знаю в чем бы еще я себе поклялась, если бы не появилась на пороге Тамарка. Тамарка собачилась страшно, во всевозможных выражениях ругая какого-то козлину, который поставил свою рухлядь напротив ее подъезда — как раз там, где Тамарка привыкла ставить свой пошлый «Мерседес».
Я уже готова была ей посочувствовать, но вдруг меня осенило, что это же американец мой приехал. Он
