К тому же я на вас рассчитываю. Возможно придется спасаться бегством, и если в нужный момент вас не окажется за рулем…
— Да поняла я, поняла. Буду сидеть, как связанная… Тьфу, черт! Как привязанная.
Символичная получилась оговорочка — вот жизнь до чего довела.
Монах укоризненно покачал головой (видимо в связи с упоминанием нечистой силы) и быстро растворился в темноте двора. А я принялась ждать.
Часов в Марусиной машине даже не предполагалось, хотя радио все же имелось, но издавало оно вместо музыки и голосов лишь утробные звуки. Требовалось скоротать время, тянущееся, как немыслимая липучка.
Монах поработал-таки над моим сознанием, привил дурные наклонности: в голову лезли мысли о наслаждении. Оказывается есть такое наслаждение, которого я еще не испытала. Это было очень обидно. Я и так и этак примерялась, как бы испытать это сильнейшее духовное наслаждение, но не расставаясь со всеми наслаждениями мирскими. Особенно со шляпками не хотелось расставаться.
Сколь голову не ломала, придумать ничего не могла. За этими экзерсисами пролетело какое-то время, и я обнаружила, что на землю опустилась мгла — предвестница ночи. А монаха все нет и нет. Терпение мое лопнуло.
«Схватили его „братаны“, как пить дать схватили, — подумала я. — А может и утопить успели уже, вон стемнело, а его все нет.»
От воспоминаний о ледяной воде по телу пробежала нервная дрожь.
«А с другой стороны, — продолжила размышления я, — ведь спасал же он меня. Телом своим отогревал, эликсиром поил… Нет, не брошу его в беде. Дорогу в подвал теперь знаю. Брать с собой, видишь ли, не захотел он меня, а чем я хуже его, этого недотепы, монаха ни к чему не пригодного? Он же, как говорится, не украсть, не покараулить. Одна надежда на меня.»
Я решительно вышла из машины, хлопнула дверцей и… буквально налетела на вынырнувшего из темноты здоровенного мужика.
— Извините, — промямлила я, но мужик, хватая меня здоровенной лапищей за шиворот, проревел почти родным уже голосом моего «братана»:
— Ща тя, бля, извиню! Чисто конкретно и по самые уши!
Выяснилось, что на этого «братана» у меня выработался условный рефлекс: я как увидела его, так тут же, не размышляя, и задвинула ему в пах коленом.
— Ну падла мрачная, — взревел, перекосясь рожей, братан, выволакивая меня под фонарь, куда из темноты подоспел и Колян.
«Стрелка у них тут что ли? — удрученно подумала я. — Надо же, как не свезло.»
Не свезло мне крепко: эти бандюги вмиг упаковали меня, взвалили на плечи и… во мне открылся вокал. «Ре-е— е-е-жут» я исполнила так вдохновенно, демонстрируя недюжинный талант, что в соседних домах задребезжали стекла.
От неожиданности «братаны» уронили меня, но отнеслись с уважением. Помятуя о моей редкостной прыти, Колян тут же взгромоздил мне на спину ботинок сорок пятого размера. Руки у него были заняты — уши зажимал.
И роскошный крик мой погиб, растоптанный дерзким Коляном. Теперь я могла лишь хрипеть, чем «братаны» и воспользовались вероломно, ловко залепив мой рот широким пластырем.
Залепили, отерли пот со лба, взвалили меня на плечи и понесли. По пути Колян (сто чертей ему в дышло) напялил мне на голову грязный мешок, который, судя по запаху, продолжительное время служил кошачьей подстилкой.
«И чего орала, дурища, — стараясь не замечать „ароматов“ мешка, горевала я, — зря бисер перед свиньями метала, талант даром тратила. Наш искушенный люд при крике „режут“ бежит в сторону прямо противоположную.»
«Братаны» безжалостно, — и с чего бы им меня жалеть, — швырнули мое бренное тело на нечто, отозвавшееся металлическим гулом. Хлопнула автомобильная дверца, мягко заурчал мощный двигатель.
«В джип они меня загрузили, что ли?» — подумала я остро страдая от невозможности растереть многочисленные ушибы, полученные за последние десять минут.
Однако, на этот раз руки были щедро и надежно замотаны скотчем.
«Топить везут, вот ведь повадились, — отрешенно подумала я. — Там с монахом и встретимся. Может это и хорошо, во всяком случае узнаю как правильно к Богу отправляться, хотя, если верить его словам, к Богу мне рано. Не созрела еще, скорей всего получу новое тело. Что ж, тогда пусть научит как покрепче да покрасивей тело себе отхватить. Хорошо бы на этот раз разжиться мужским. Эх, задвинула бы я тогда „братанам“… И не только коленом.»
Пока я ломала голову над возвышенным, Колян с «братаном» болтали, меня не стесняясь, о грешном. Все больше про телок своих рассказывали. Я даже засомневалась, есть ли у них другие интересы: пограбить там, поубивать или попинать свою жертву связанную. Однако, братаны и мне уделили несколько слов. Следуя своему этикету, прямо обращаться ко мне не стали, все больше через «бля» да в третьем лице они обо мне говорили, «падлой мрачной» называя.
Ничуть на то не обижаясь, (какой с варваров спрос?) я вся превратилась в слух, однако почти ничего не поняла: рядом с джипом «братанов», видимо, грузовик катился. Из всего, что обо мне сказали, услышала лишь: «пусть там полежит, а мы потом посмотрим».
«Дождалась и радостной вести, — с хвалой Господу подумала я, — если только братаны не имели в виду, что лежать я буду на дне реки. Вряд ли, однако. Как там потом на меня посмотришь?»
И тут джип резко затормозил, «братаны» схватили меня и поволокли куда-то. Кажется по лестнице… Потом зажужжали автоматические двери лифта и я принялась считать щелчки реле на этажах. «Второй, третий…», на пятом сбилась, но поняла, что подняли меня высоко. Лязгнул замок и…
Бедные мои кости! Чертовы «братаны» швырнули меня на пол с высоты своего роста, будто я не женщина, а мешок с капустой. Хотя нет, к «капусте» у них уважительное отношение.
Эту мысль я и попыталась им выразить, но пластырь на губах не способствовал. «Братаны» же даром время тратить не стали, быстро, по-деловому проинструктировали меня на ближайшее будущее.
— Ты поваляйся пока, бля, коза драная, — прогудел Колян, — а потом мы с тобой побазарим. Ща некогда. Чирикать здесь все одно не с кем, так что мешок с твоей бестолковки не снимаем.
— Отдыхай, да на нерву не сильно заезжай, — совсем по-нежному посоветовал мой «братан».
После таких наставлений они исчезли, не забыв запереть дверь на два оборота ключа.
Как только это свершилось, я начала борьбу со своими путами. Первым делом — мешок. Достал он меня невыразимо. С ним, кстати, все гладко прошло: удалось стащить, придерживая связанными руками.
После этого я, с присущим мне блеском, расправилась со скотчем, стягивающим руки: едва обретя возможность взглянуть на мир, я сразу же обнаружила, что за окном ярко светит луна, благодаря которой прекрасно видно бутылку технического растворителя, стоящего у батареи. Оставалось только эту бутылку о батарею же и разбить…
Запах, конечно, ужасный, но разве страшен он мне после кошачьего мешка? Зато растворитель прекрасно растворяет любые пластики. Скотч на запястьях не продержался и пяти минут. Даже кожа не покраснела. Блеск! Как иногда удобен прогресс. Что бы я делала, свяжи меня «братаны» веревкой?
Обретя свободу, я тут же бросилась к окну и ахнула:
— Мой район!
Мало того — соседний дом. Ну тот самый с гомиками и миловидной особой. Я глянула наверх: так и есть — последний этаж, следовательно и балкон мне знакомый. И квартира с двумя диванами-ветеранами.
И в этот момент появился настораживающий звук: в дверном замке (о, ужас!) явно поворачивался ключ.
Я метнулась к балкону, попыталась открыть дверь, но дверь не открывалась. Какой-то сложный механизм появился на ней, думаю после моего прошлого визита. Что делать? Бить стекло? Но поздно; за спиной раздались шаги. Оглянулась и обмерла: на меня с немалым удивлением взирала… миловидная особа.
Она, бедняжка, остолбенела. Признаться, я тоже. Но больше от радости: все-таки одна миловидная
