— Могу ли я взглянуть на ваши приглашения? — вежливо спросил он, и хотя я был ослеплен солнечным светом, но все же смог уловить исходящий от него запах попкорна и клея, которым обычно склеивают модельки самолетов.
Эрни достал приглашения и протянул их охраннику, который скользнул по ним глазами и нажал на кнопку позади. — Вход свободен. Проходите прямо в главное здание.
Главное здание.
— То есть это… вы хотите сказать, что это не…
— Это караульное помещение, — пояснил охранник. — Иногда оно используется как бальный зал. — Но в основном это просто караулка.
Достаточно сказать, что главное здание по сравнению с этой самой караулкой все равно что планета Юпитер с моей задницей. Охватить все сооружение взглядом — то же самое, что пытаться осмыслить концепцию бесконечности, никакого толку, зато мигрень заработаете. Очень мило, что и в данном случае выдержан стиль архитектурной пародии, и этот дом-Голиаф был бы к месту в древних Афинах, разумеется, при условии, что его хозяева не потратили бы все свое состояние на борьбу со спартанцами.
Мы с Эрни припарковались посреди изобилия марок и моделей автомобилей. Здесь было машин двести, но этого совершенно не ощущалось, как будто речь шла о десятке-другом, стоянка все еще была наполовину пуста. Мы с трудом взобрались по лестнице, поднимающейся по склону холма.
— Хотел бы я знать, где они надыбали столько бабок, — сказал Эрни, слегка запыхавшись.
— Где они надыбали бабок? — переспросил я. — Черт возьми, мне больше хотелось бы знать, где
Еще до того, как мы добрались до входной двери метров шести в высоту из белоснежного алебастра с латунными дверными ручками, каждая величиной с мою башку, до того как дверь сама по себе распахнулась без скрипа и треска, ровным скользящим движением, до того как мы вошли в коридор, набитый археологическими ценностями и произведениями искусства, которые, уверен, раньше не видел никто из людей (все знаменитые мастера-динозавры: Модильяни, Рубенс, Поллок), мы с Эрни учуяли смесь ароматов. Запахи перемешивались друг с другом, представляя удар для органов обоняния, они вытекали из дома, вырываясь из-под дверей, через окна, просачиваясь густыми волнами сквозь изоляционные материалы. Эта гремучая смесь налетела на нас с огромной силой, сметая все на своем пути, словно внутри здания произошел взрыв.
— Добро пожаловать, братья, — раздался тихий голос, когда мы с Эрни оказались в коридоре, и наши каблуки звонко зацокали по паркетному полу. — Могу я взять ваши вещи?
Стройная самка орнитомима протянула руку, знаком показав, чтобы мы приблизились.
— Мы пришли с пустыми руками, — извинился я. — Надо было принести подарок, да? Я полный профан в том, что касается этикета.
Она засмеялась, при этом ее щечки мило подпрыгивали.
— Под «вещами» я подразумевала ваши костюмы. Можно я их заберу? — она указала на табличку над головой: «НА ВХОДЕ ПРОСИМ ВАС СДАТЬ КОСТЮМЫ».
Я издал фривольный смешок, но моему напарнику было не до смеха.
— Не могу поверить, что ты заставил меня купить все это дерьмо, — проворчал Эрни, пока мы раздевались в закрытой маленькой комнатке рядом с «контрольно-пропускным пунктом». — Ты меня нарядил в эти шелка, кожу и модные башмаки, а оказалось, что тут нам вообще не нужно носить костюмы, не говоря уж об этой модной фигне. Почти штука баксов за один только прикид, и считай, выбросил бабки на ветер.
— Ну, сможешь надеть его в следующий раз.
— Следующего раза не будет, это я тебе обещаю. После сегодняшнего вечера я этот мусор на костре спалю.
Мы сняли с себя одежду, и настала очередь личин. Мы с Эрни помогали друг другу справиться с зажимами серии «Г», а с остальными пряжками и застежками разобрались самостоятельно.
Маска слегка прилипла, поскольку вчера утром я нанес слишком сильнодействующую эпоксидную смолу. Так что когда я отрывал ее от лица, то она прихватила с собой и тонюсенький слой моей собственной кожи.
Рядом со мной приводил себя в порядок Эрни. И хотя он никогда не сознавался, сколько же ему лет, я готов поспорить, он как минимум на пятнадцать лет старше меня, однако когда он в своем натуральном виде, то вы не ощущаете, что он стар. Мускулы карнотавра четко очерчены под его коричневой кожей, и я- то знаю, он не гнушается воспользоваться ими, когда дело пахнет керосином.
Мы протянули наши человеческие причиндалы орнитомимихе. Она аккуратно повесила их на вешалки: по одной для каждой серии, снабдив каждую из вешалок одним и тем же номером, присвоенным «костюму» в целом. Я получил номерок 313, а Эрни — 314.
Затем она осторожно переместила все вешалки на длинную палку, как это делают в химчистке, и нажала голубенькую кнопочку в стене. Две тонкие длинные дверцы разъехались в стороны, и палка начала двигаться, увозя все вешалки в комнату за стеной. На долю секунды я увидел многочисленные ряды человеческих масок, развешанных в определенном порядке. Это напоминало кошмарные эксперименты военного времени. Конечности безвольно свисали на землю. Затем дверцы закрылись. Самка орнитомима снова уселась на свое место, а нам было велено пройти по коридору прямо, а затем направо.
Бальный зал как бальный зал, ничего особенного, кроме того, что он располагался внутри здания, и при этом был больше всех вместе взятых квартир, в которых я когда-либо жил. Внутри кружили около трех сотен динозавров, и все в собственном естестве. Мириады липких феромонов выбрасывались в воздух, оседая на стенах и на потолке. Придется пригласить целую армию домработниц, чтобы отчистить это местечко к утру понедельника.
Я видел рапторов, стегозавров, бронтозавров, анкилозавров, гадрозавров — были представлены почти все из шестнадцати видов, выжившие шестьдесят пять миллионов лет назад во время сплошного дождя метеоритов. И хотя я не смог пока что найти ни одного компсогната, уверен, я наткнусь на кого-то из них в тот момент, когда меньше всего этого ожидаю.
А посреди всего этого великолепия стояло отлично сохранившееся, мастерски смонтированное из отдельных костей, окаменелое тело древнего предка в натуральную величину, минимум четыре с половиной метра высотой. Это была центральная деталь всего окружающего, из-за чего другие элементы декора, казалось, не знают куда деваться от стыда. Ти-рекс — настоящий любитель ходить по гостям, который слишком рано притащился на вечеринку шестьдесят миллионов лет назад и не мог столько времени выдержать на легких закусках. Современные динозавры кружили по залу вокруг этого гиганта, словно его и не было вовсе, не обращая на скелет ни малейшего внимания. Странно, подумалось мне, ведь эти придурки поклоняются предкам. Разве они не должны кланяться ему? Исполнять ритуальные песнопения? Принести ему в жертву парочку аппетитных девственниц?
Я протискивался сквозь удушающую толпу и тут заметил, что кое-что отсутствует, хотя понял это и не сразу — тарелки. На таких мероприятиях обычно подаются закуски, чаще всего мне приходилось вести изысканную светскую беседу с бокалом воды (или вина, если вечеринку устраивали люди) и тарелкой, наполненной тостами и паштетом. А здесь, у динозавров, были напитки, но не было закусок. На другом конце зала я заметил гадрозавра, который нес серебряный поднос, закрытый крышкой. Я подошел к нему.
— Вас интересуют закуски, сэр? — вежливо спросил гадрозавр, и я с голодным видом кивнул.
Я думал, что официант сейчас торжественно снимет крышку, но он открыл лишь небольшую щелку и выжидающе посмотрел на меня.
— Возможно, я не очень четко выразился, — сказал я. — Я был бы не прочь чего-нибудь перекусить.
— Да, сэр, — протянул официант. — Вот почему я и открыл щелочку.
— Не проще ли просто снять крышку?
На его лице отразилось удивление, пополам с замешательством, иногда такой взгляд я видел у свидетелей, когда они считали, что у меня не все дома.
— Господи, конечно же нет, сэр. Они же разбегутся!
Разбегутся? Раньше я не слыхал, чтобы на вечеринках подавали сосиски с ногами. Ладно, хватит с меня. Я протянул руку и засунул ее в щель под крышкой…
