видно, как его огорчает, что нельзя увидеть себя сзади. Глядя на его уверенные движения, на поджарые бедра, обтянутые блестящим шелком, Анна думала, что этого человека никому не удастся провести. Не каждый сможет найти с ним общий язык, не каждый сможет с ним подружиться, разве что древняя старуха. Однако, надо отдать ему должное, как легко и просто он раздел Вестморленда. Она решила выбрать соответствующий деловой тон для своего вопроса, есть ли где-нибудь поблизости церковь.
— Церковь?.. — по голосу Джока можно было подумать, что среди зимы Анне захотелось подснежников.
— Ну да, церковь, для христиан. Она должна быть в Дейле.
— Христиан? Да нет, там, кроме Армстронгов и Эллиотов, больше никого нет. А уж церквей и подавно. — Джок махнул рукой в сторону холмов.~ Где-то среди пастбищ есть маленькое святилище Девы Марии. Туда летом ходят пастухи.
— Где эти пастбища?
— Там.
Воздух искрился на зимнем солнце, слепил глаза, присмотревшись хорошенько, Анна смогла различить темное пятнышко, выделявшееся на фоне горного хребта.
— Я хочу пойти туда.
— Это не то место, где может гулять леди даже летом, а сейчас, как ваша светлость могли заметить, зима.
Анна оглядела свой дорожный костюм.
— Что ж, тогда я постараюсь не выглядеть как леди. У вашей бабушки найдется для меня что-нибудь подходящее?
Джок сказал ведьме что-то неудобопонятное, та поманила Анну в хижину. Там она протянула графине домотканую рубаху и кожаные башмаки. Грубая ткань кололась, но Анна, не ропща, оделась. Выйдя на крыльцо, она увидела Джока, облачающегося в волчью куртку. Рядом на земле лежал лук.
— Я пойду одна.
— Вы заблудитесь.
— Это святилище Марии. Если будет на то Ее воля, Она укажет мне путь, — Анна была непреклонна.
Лихой вор устало опустился на свой пень, лук скользнул меж erq ног.
— Поймите, самое безобидное существо, какое вы можете встретить среди папоротниковых зарослей в холмах, — это я.
— Я рисковала и рискую большим. Заблудиться и попасть в лапы диких зверей или лесных разбойников не намного опасней, чем быть схваченной наемниками английской королевы или шотландского регента.
Анна отправилась в дорогу, ориентируясь по солнцу и держа путь к тому горному хребту, где затерялось темное пятнышко. После многодневной езды верхом ей сперва показалось непривычным чувствовать под ногами землю. Сто шагов, еще сто, башмаки стали увязать в снегу.
У края пастбища Джока тропинка начала подниматься вверх, огибая Шевиотовы холмы. Петляя, она вела обратно к Бьюкасл-Вейст и к границе. Анна шла, никуда не сворачивая, надеясь скоро выйти к залитым солнцем горам. Она часто оглядывалась на оставшуюся внизу хижину и овчарню.
Внезапно она застыла на месте. Ей навстречу шли двое. Немного подумав, Анна решила продолжать путь. На все воля Божья... Через несколько шагов у нее вырвался вздох облегчения. По тропинке медленно брели женщина в черном и высокий мальчик лет двенадцати. На спинах они тащили какой-то скарб, видно было, что каждый шаг давался им с трудом.
— Вы англичане?
В потухших глазах женщины вспыхнула искорка надежды.
— Верно. Мы боялись, что вы из шотландцев.
Анна хотела сказать, что шотландцы вовсе не такие страшные, как о них говорят, но не стала. Словами не убедишь. Она махнула рукой туда, откуда шла.
— Идите вниз. Там живет одна старушка, может быть, у нее найдется, чем покормить вас. Я скоро вернусь и постараюсь вам помочь.
Анна терзалась мыслью, что эти люди потеряли все во имя Веры. Они верили в Марию, верили в нее, Анну, и в Тома. Вид их страданий был еще одной наложенной на нее епитимьей.
Поравнявшись с горным хребтом, Анна свернула туда, где, по ее представлению, должно было находиться святилище. Папоротник-орляк сомкнулся за ее спиной, заросли вереска доходили чуть ли не до пояса, цепкие корни мешали идти. Анна перешла вброд ледяной ручей, ноги тут же окоченели. Она карабкалась по каменистым обледеневшим склонам, перебиралась через лощины и овраги. У нее рябило в глазах от низкорослых чахлых сосенок, от лишайников и замшелых камней. Она потеряла направление и теперь шла в обход, вдоль болота, время от времени проваливаясь по колено в холодную чавкающую жижу. Она совершенно не представляла, как доберется до притаившегося где-то наверху святилища. Огромные валуны, гигантские папоротники словно сговорились не пропустить ее к цели. Даже солнечный свет почти не проникал сюда.
Возвращаться обратно не хотелось. Анна не любила признавать себя побежденной. Она села на замшелые камни и стала отдирать колючки и сосновые иглы от шерстяной рубахи. Вокруг стояла тишина. Пальцы ее побелели от холода, ногти обломались, царапины на руках кровоточили. Странная тишина окутывала все вокруг. Подавив голодный спазм, она представила рождественский ужин в замке. Пироги с мясом, пудинги, торты с кремом, баранина, легкое вино... Она больше не чувствовала себя графиней, взрослой замужней женщиной. Она вновь была маленькой девочкой, убежавшей из дому и заблудившейся в страшном лесу...
Впереди, среди сосен, возникло мерцание, словно сквозь непролазную чащу чудом проник солнечный лучик. Это пробудило в Анне надежду. Если она увидит солнце, то, возможно, ей все же посчастливится найти дорогу. Она пошла на свет.
Посреди опушки она в испуге остановилась. Ветки шевелились, словно кто-то их раскачивал. Она чуть не бросилась назад, но что-то удержало ее.
В зарослях кустарника билась, запутавшись в силках, испуганная молодая лань. Петля, одним концом привязанная к ветке невысокой сосны, обвилась вокруг шеи животного, ноги беспомощно болтались в воздухе. Задняя нога запуталась в веревке, не давая петле затянуться до конца. Нежная кожа лани была вся изранена, шея запятнана кровью.
При виде человека лань на мгновение замерла, только бока ходили ходуном, выдавая волнение. Шея была неестественно вывернута. На Анну внимательно смотрел влажный карий глаз. Вдруг, словно очнувшись, лань вновь забилась. Но веревки лишь сильнее впивались в тело, нанося новые раны. Она рванулась, ствол сосенки качнулся, и сквозь потревоженную крону на опушку хлынул солнечный свет.
Анна едва успела подбежать и схватить лань, чуть не упав под ее тяжестью. Стук их сердец, кажется, заглушал все лесные звуки. Как освободить бедняжку? Ножа у Анны не было, а долго она так не простоит. В отчаянии Анна попыталась развязать узел зубами, ведь руки у нее были заняты. Животное, словно уловив ее мысль, затихло, доверчиво прислонив голову к ее плечу. Анна даже чувствовала влажное прерывистое дыхание лани.
Наконец узел поддался. Анна осторожно опустилась на колени, стараясь поудобней устроить лань среди мха и хвои. Та внимательно следила за каждым ее движением. Анна подумала, что хорошо бы принести воды, но она не знала, где ее найти. Может, попробовать дотащить животное до хижины? Анна выпрямилась и огляделась. Солнце медленно уползало за горы, освещая последними лучами Дейл.
Интересно, сколько может весить это существо, прикинула она. Сейчас лань казалась гораздо крупнее, чем вначале. Вдруг она начала стремительно менять очертания. Анна хотела кинуться прочь, но ее ноги будто приросли к земле. Рассудок отказывался верить тому, что видели глаза. На земле лежала девочка-подросток, с огромными, в пол-лица, глазами, длинными стройными ногами, с едва оформившейся грудью. На ней не было ничего, кроме светло-коричневой набедренной повязки из оленьей шкуры. Девочка тяжело дышала, не сводя с Анны глаз. На белой шейке виднелась кровоточащая полоска содранной кожи.
Анна в ужасе отпрянула. Что она натворила! Одно дело — поддаться естественному порыву помочь
