перед бабой Раей уже стыдно, и перед читателями, и вообще я пить не хочу.
— Тебя никто и не заставляет. Я же не алкоголик, компания мне не нужна. Пить буду я, а ты будешь размышлять.
Такое разделение труда меня устраивало и, пока Маруся соображала на стол, я размышляла довольно энергично и доразмышлялась до жуткого вывода.
— Маруся, — закричала я, — теперь и ты попала в их компанию, я имею в виду Розу, Тосю и Ларису.
— А я про че? — обрадовалась Маруся, зубами срывая пробку с бутылки. — Я ж не дура, сразу сообразила.
Шляпок-то я не ношу, и мерзавец об этом знает. Он не стал дожидаться, пока я напялю на себя какую- нибудь дурацкую шляпку, он знал, что этого не произойдет никогда, а потому пришел в мою спальню и прострелил единственную, ту, что у меня на картине.
— Но какой в этом смысл? — страшно волнуясь, воскликнула я.
— Сейчас выпьем и все поймем, — успокоила меня Маруся, разливая по рюмкам великолепнейшую водку, жаль, не могу сказать какую — ненавижу рекламу.
— Хватит-хватит, — остановила ее я и, подумав, добавила:
— Впрочем, плесни еще.
Маруся плеснула до краев, тут же подняла свою рюмку и произнесла:
— Так выпьем за мой отпуск, старушка. Хорошо прошел, но быстро и жаль, что без Вани.
— Да, за это стоит выпить, — охотно поддержала тост я, радуясь, что прекратится наконец это пьянство, в которое втравила всех нас неприкаянная Маруся.
Так и до алкоголизма докатиться недолго, тем паче, что уже есть перед нами жуткий пример — Пупс, катящийся по наклонной…
— Но с чего поднялась эта свистопляска? — закусывая и безбожно чавкая, спросила Маруся. — Кто устраивает этот спектакль? Прямо вся знать хочу!
— Маруся, тебе не страшно? — содрогаясь, поинтересовалась я.
— Страшно, потому и пью. Еще по одной?
— Я — пас, — отшатнулась я.
— А мне придется гасить стресс, — сокрушенно призналась Маруся.
Она решительно отодвинула в сторону рюмку и взяла стакан. Видимо, стресс был приличный.
— Вот так живу и в любой момент жду кончины, — наполняя стакан наполовину, вздохнула она. — А за что? Вроде зла не, делала никому. Ладно Тоська, та давно кары заслужила, и не такой, а я-то киска, маська, лапочка и зайчик.
— С чего ты взяла? — удивилась я.
— Так мне Ваня говорил.
— Ой, Маруся, нельзя быть такой доверчивой. А что касается покушения, ты — ладно, а вот Розу за что обидели? Уж она-то добрячка известная. За что ее убивать?
Ее только хорошенько попроси — и сама все отдаст.
Даже Пупсу на днях едва ли не силой сто долларов всучила.
— Да ну?! — изумилась Маруся. — Небось врет.
— На моих глазах все происходило, — заверила я. — Нет, Розу убивать совершенно не за что. Даже у Пупса нет причины.
Маруся шлепнула меня по плечу:
— Слушай, старушка, а может, она свидетель? Может, увидела или узнала что-нибудь не то?
— А Тося? Тося что тогда узнала? И если узнала, то какой смысл убивать ее? Ведь если не сделать это сразу, то уже через десять секунд будет поздно. Весь мир узнает. Кстати, и о тебе могу сказать то же.
— Обижаешь, старушка, я — могила. Если что узнаю, пытать будут — не скажу.
— Трезвая — да, но ты трезвой уже не бываешь.
— Да-а, — горестно согласилась Маруся, — с тех пор, как ушел мой Ваня…
— У тебя начался отпуск, — продолжила за нее я. — И между прочим, не знаю, радует тебя это или нет, но из отпуска ты можешь отправиться сразу в могилу.
Маруся в этот момент жизнерадостно заносила стакан в рот, да так и застыла.
— Ты о чем, старушка? — каменея, спросила она.
— Ха — о чем! Будто сама не знаешь. Если сегодня прострелили твою шляпку, значит, следуя по плану, убийца послезавтра засандалит в тебя из арбалета. Учитывая твою комплекцию, ему будет очень трудно промахнуться, ведь до этого он покушался на пигмеев.
Роза, Тося и Лариса от горшка два вершка, ты же достойнейшая мишень… Впрочем, что говорить, сама понимаешь.
Уж не знаю, какого сообщения ждала от меня Маруся, но к словам моим она отнеслась халатно — беспечно махнула рукой и спокойно вылила в себя содержимое стакана.
— Все вздор, старушка, — сообщила она, смачно закусывая соленым огурцом.
— Только что ты была другого мнения, — напомнила я.
— Это от испуга. Понимаешь, старушка, как испугаюсь, так сразу начинаю психовать, а потом подумаю и снова наполняюсь добрым настроением. Ведь так мало хорошему человеку надо: стакан водки, хвост селедки, чтоб кулак мужа был легок и денег немного.
Признаться, такая философия повергла меня в шок.
— Маруся, — закричала я, — ты где эту глупость подслушала?
— Так Санька твой сказал. Думаю, его научила баба Рая — мудрая женщина. Я как услышала, так прямо вся и рассмеялась, до чего верно.
«Боже, — подумала я, — в недрах моей семьи зреет заговор, а я тут водку жру с Марусей. Надо срочно бежать домой и спасать от бабы Раи ребенка».
— Знаешь, — сказала я, вскакивая из-за стола, — пойду. Уже и поздно.
— Как? — изумилась Маруся. — И ты не хочешь узнать, что я открыла?
— Только что слышала про водку и селедку.
— Это ерунда. Епэрэсэтэ! Старушка! Садись, ты прямо вся сейчас упадешь, когда узнаешь.
— Ты о чем? — все же присаживаясь, спросила я.
— Да о покушениях этих. Знаешь, что это такое?
— Что? — тупо спросила я.
Маруся оглянулась по сторонам, словно желая проверить, одни ли мы в кухне, и, заговорщически приблизив ко мне лицо, шепотом сообщила:
— Это вирус.
Глава 13
Я растерялась:
— То есть как — вирус? Какой вирус?
Маруся, очень довольная собой, отпрянула, загадочно повела глазами и воскликнула:
— А хрен его знает какой! Думаю безопасный, ведь никто же не убит.
— Насчет того, что никто не убит, я бы строить иллюзий не стала, еще не вечер, мы не знаем замыслов врага, а вот насчет вируса могу высказаться: это полнейшая глупость. Социальное зло заразно, но не в таком примитивном проявлении.
Я сама поняла, что сказала нечто слишком умное, потому что Маруся минут пять хлопала глазами, а ведь у нее философское образование.
— Епэрэсэтэ, старушка, — сказала она, переварив мою мысль, — ты не права. Вспомни, как все было.
Прострелили шляпку Розы. Правильно?
— Ну да, — вынуждена была согласиться я.
— Потом — стрела, потом — картина.
— Ну да.
— А потом что? — Маруся хитро улыбнулась.
— Что?
