Артур — разве только он убьет мальчишку на месте — сделает все, чтобы в дальнейшем поквитаться и разоблачить его. Дамфи опустился в кресло. Если бы Артур знал, как невысоко ценит мистер Дамфи свою честь, он меньше бы торжествовал по поводу одержанной победы.
— И не думал даже подозревать вас, — пробормотал Дамфи с натянутой улыбкой, — мы же друзья; надеюсь, вы извините меня. Я только хотел сказать, Пуанзет, что вы заблуждаетесь насчет этих бумаг. Клянусь вам! Конечно, неосведомленному человеку такое совпадение может показаться странным. Что с того? Юридически все в порядке.
— Только в том случае, если у Деварджеса нет наследников или друзей.
— У него их нет.
— А жена?
— Ерунда! Они были в разводе.
— Вот как! А помнится, вы мне говорили, что она вдова и наследница Деварджеса.
— Какое это имеет сейчас значение? — раздраженно сказал Дамфи. — Послушайте-ка! Вы знаете не хуже моего, что сколько бы Деварджес ни открыл рудных месторождений, они не стоят ни черта; открыватель получает права лишь с того момента, когда он начал разработку руды или приступил к ее добыче.
— Я не о том говорю, — возразил Артур. — Никто не станет оспаривать ваши заявки или взыскивать с вас их стоимость. Вам могут предъявить другое обвинение. Вскрытие тайника и изъятие бумаг может быть квалифицировано как кража со взломом.
— А как они докажут свое обвинение?
— Это другой вопрос. Давайте не будем отвлекаться от главного. Дело обстоит так: некая самозванка объявила себя вашей женой; мы с вами знаем, что она самозванка, и хотим ее разоблачить; она понимает это, но в то же время рассчитывает, как только вы поднимете руку, нанести вам еще более опасный удар.
— Значит, прежде всего надо узнать, кто она, что ей известно и чего она хочет, не так ли? — сказал Дамфи.
— Нет, — спокойно возразил Артур, — прежде всего надо установить, что ваша жена действительно скончалась, а для этого необходимо доказать, что в тот момент, когда обнаруженный спасателями труп вашей жены был объявлен мертвым телом Грейс Конрой, сама Грейс Конрой была жива и здорова. Как только вы это докажете, отчет спасательной экспедиции, как юридический документ, перестанет существовать; тем самым отпадет и опасность дальнейшего расследования по делу о разграблении тайника. Отчет — единственная улика против вас. Конечно, компрометируя этот документ, вы компрометируете и его автора. Я участвовал в его составлении, следовательно, я не могу выступать свидетелем в вашем деле.
Дамфи был несколько обескуражен последним выводом; в то же время он не мог не отдать должное этому ловкачу, так искусно ускользавшему от всякой ответственности.
— Что, конечно, не помешает вам, — холодно заключил Артур, — удостоверить с помощью других свидетелей, что Грейс осталась жива.
Дамфи сразу вспомнил о Рамиресе. Вот человек, лично видевший Грейс, беседовавший с ней, когда она в отчаянии доказывала испанскому команданте, что отчет ложен, что она и есть настоящая Грейс Конрой. Лучшего, более надежного свидетеля не найти! Но, чтобы вызвать Рамиреса свидетелем, нужно во всем довериться Пуанзету, рассказать о самозванстве госпожи Деварджес, назвавшейся именем Грейс Конрой, о собственном участии в этой афере. Дамфи заколебался. Но его так мучило сомнение, не участвует ли госпожа Деварджес в этой нацеленной против него интриге, ему так хотелось посоветоваться с Артуром, что, пораздумав еще с минуту, он решил пойти на риск. В том же деловом стиле, в котором он передал своему собеседнику разговор с полковником Старботтлом, он теперь изложил всю историю самозванства госпожи Деварджес, завершившегося стремительным и счастливым превращением из сестры Гэбриеля Конроя в его жену. Артур слушал с неослабеваемым интересом, на щеках у него выступил румянец. Когда Дамфи кончил, он еще некоторое время сидел молча, как видно, погруженный в свои мысли.
— Так что же вы думаете? — спросил наконец Дамфи, потеряв терпение.
Артур пришел в себя.
— Могу сказать одно, — заявил он, вставая и надевая шляпу с видом человека, выяснившего наконец все, что ему требовалось, — ваша откровенность спасла меня от многих хлопот.
— То есть? — спросил Дамфи.
— Можно больше не выяснять, кто выступает в роли вашей жены. Это — миссис Конрой, она же госпожа Деварджес, она же Грейс Конрой. Рамирес будет вашим свидетелем, и вам не придется очень долго его упрашивать.
— Значит, вы считаете, что мои подозрения правильны?
— Я еще не знаю пока, на чем вы их основываете; не, вот перед нами женщина, пользующаяся огромным влиянием на мужчин, в подчинении у нее находится Гэбриель, единственный человек на свете, не считая нас двоих, кто знает, что вы бросили свою жену в Голодном лагере и что я спрятал в тайнике бумаги доктора Деварджеса. Ему известно и то, что вы были осведомлены о тайнике; он знает, где был расположен тайник и что в кем было спрятано. А известно ему это потому, что он присутствовал, когда Деварджес ночью давал мне свои последние предсмертные поручения и когда вы, Дамфи — прошу прошения, конечно, но нам придется в данном случае точно придерживаться истины, — когда вы стояли, подслушивая под дверью, и перепугали Грейс своим волчьим выражением лица Не стоит отрицать; она сама мне об этом рассказывала. Если бы вы не подслушивали в ту ночь, у вас не было бы сведений, которые вы сумели использовать с такой выгодой для себя; если бы она не увидела вас, у нее не хватило бы решимости бежать со мной.
Оба были сосредоточенны и бледны. Артур направился к двери.
— Я зайду к вам завтра, когда составлю более обстоятельный план защиты, — сказал он рассеянно. — Нам, — он подчеркнуто употребил множественное число, — нам с вами предстоит борьба с опасной женщиной, которая еще может нас перехитрить. Вся надежда на Рамиреса; помните, что он наш союзник; держитесь за него обеими руками. До свидания!
Пуанзет исчез. Едва успела закрыться за ним дверь, как в кабинет вбежал клерк.
— Вы приказали не беспокоить вас, сэр, но прибыла срочная депеша из Уингдэма.
Дамфи машинальным движением вскрыл депешу и, едва прочитав первую строчку, закричал:
— Верни джентльмена, который у меня сейчас был. Нет, погоди! Не надо! Ступай к себе!
Клерк поспешил удалиться. Мистер Дамфи присел за стол и еще раз перечел поразившее его сообщение:
«Уингдэм, 7 — е, 6 часов утра. Вчера вечером на холме Конроя убит Виктор Рамирес. Гэбриель Конрой арестован. Миссис Конрой пропала без вести. Царит возбуждение. Все против Конроя. Жду указаний. Фитч».
В висках у мистера Дамфи стучали последние слова Пуанзета: «Вся надежда на Рамиреса! Держитесь за него обеими руками!»И вот Рамиреса нет. Единственный свидетель исчез. Убийца — Гэбриель Конрой, их общий враг. Значит, оправдались его худшие подозрения! Что теперь делать? Послать немедля за Пуанзетом! Пересмотреть весь план защиты! Завтра будет поздно!
А может быть, не так уж страшно?! Один противник сидит в тюрьме по обвинению в убийстве; другой, миссис Конрой, истинная убийца Рамиреса — Дамфи ни минуты не сомневался в этом, — бежала от ареста. Зачем ему теперь свидетели?! Всех троих заговорщиков скосила судьба; он может радоваться! На минуту мистер Дамфи был охвачен порывом глубочайшей признательности к некоему высшему существу, то ли к самому господу богу, то ли к приставленному к нему ангелу-хранителю, проявившему такую исключительную заботу о его благополучии. У него даже шевельнулось в душе смутное чувство, пробуждающееся, увы, у многих из нас в подобной ситуации, что это ниспосланное ему избавление от опасности должно служить безмолвным признанием свыше его добродетели. Добродетель (Дамфи) торжествует над пороком (Гэбриель Конрой и др.).
Судебного процесса и газетной шумихи, конечно, не избежать; не исключено и то, что этот человек, в страхе за свою жизнь, пустится на разоблачения. А как быть уверенным, что миссис Конрой не объявится вдруг опять? И можно ли рассчитывать на ее нейтралитет? Привязанность ее к мужу, очевидно, сильнее, чем он предполагал; ради его спасения она может пойти на многое. Как могла женщина с таким характером унизиться до подобной слабости? Почему бы ей было не прикончить разом и Гэбриеля? Милость судьбы
