и бросилась…
— Все ясно, — мрачнея сказал Евгений и, хлопнув дверью, вышел.
— Надеюсь, он не подумал ничего такого? — озабоченно спросил Фрол Прокофьевич, делая игривое движение рукой.
— Я тоже надеюсь, — ответила я и случайно глянула на себя в зеркало.
Впрочем, «случайно» здесь не подходит. Мой взгляд притягивало туда, словно магнитом. Я глянула и горе, как рукой сняло.
— Как меняет человека одежда, — восхитилась я. — Только что была жуткая образина, сверзнувшаяся с третьего этажа, и вот уже вам красавица с обложки журнала. Просто блеск!
— Только скажите мне после этого, что не пойдёте на мой день рождения, — шутливо пригрозил Фрол Прокофьевич.
Я посмотрела на него с тем подозрением, которое должно бы было возникнуть ещё тогда, когда он попросил меня снять халат.
— А что это вы так суетитесь? — спросила я. — Притащили, вон, шляпу, наряжаете меня…
Фрол Прокофьевич мгновенно посерьёзнел и заявил:
— Вы должны спасти мне жизнь!
— Жизнь? — изумилась я. — За шляпу?
— Соня, я всего лишь прошу вас решиться стать моей женой! — на одном дыхании выпалил Фрол Прокофьевич и нервно хихикнул. — Спасайте меня!
«Сон в руку! — подумала я. — Но как же Евгений? Я уже дала ему такие надежды!»
— Женой? — усмехнулась я. — Если память мне не изменяет, таким образом вас спасали уже пять человек, начиная с моей Тамарки.
— Да, но вас я прошу понарошку. Вам придётся всего лишь притвориться, что вы стали моей женой. Понимаете? Не по-настоящему.
— Это обидно! — возмутилась я. — Чем я хуже Тамарки или этой, вашей второй… Господи, как же её?
— Зинаиды, — вежливо подсказал Фрол Прокофьевич.
— Вот именно, Зинаиды! Зинки-пензючки! Чем я хуже? У неё на голове три волосины и те пожеванные! Лысая! Лысая!
— Ну что вы, Сонечка, — с укором произнёс Фрол Прокофьевич. — У Зиночки роскошная шевелюра, а лысый — это её парик. Она не любит тратить время на причёску.
— Ха! Хуже этого парика нет на свете причёски! Ха! Она не любит тратить время на причёску! Что я слышу? Можно подумать, она это, высвобожденное с помощью лысого парика время расходует с большой пользой! Тратит его на тараканов!
— Но она же энтомолог, — с благоговением напомнил Фрол Прокофьевич.
Я подбоченилась:
— Ха! Энтомолог! Разводит тараканов! У меня тоже есть такой энтомолог, за стенкой живёт и регулярно снабжает меня тараканами. Старая дева, могу познакомить. Кстати, на ней вы не хотите жениться?
Фрол Прокофьевич замахал на меня руками.
— Соня, Соня, вы напрасно обижаетесь. Я неравнодушен был к вам с ранней юности, просто удивительно, что я на вас не женился.
Я воспряла:
— Да? Это правда? Вы были неравнодушны?
— Могу сказать, что немного и сейчас, — краснея, признался Фрол Прокофьевич.
— Почему же это не очень заметно?
— Тамара. Всегда мешала Тамара. Вы же так дружите, я не мог оскорбить её достоинства. Сами понимаете, ухлёстывать за подругой, это так низко…
— Только не говорите этого больше никому, — посоветовала я. — Мужчины вас поднимут на смех. Но зачем вам представлять меня своей женой?
Фрол Прокофьевич пригорюнился:
— Соня, признаюсь вам: я так больше не могу. Они жизни мне не дают, они лишают меня личной жизни. Вы только представьте: у каждой есть ключ от моей квартиры. Как только на горизонте появляется новая жена, они сразу же все тут как тут и давай меня отговаривать, а если я упрусь, то давай дружить с моей женой ну и…
— И разведут обязательно, — продолжила его мысль я. — И все по-новой.
— Вы же сами знаете, — едва не плача подтвердил Фрол Прокофьевич.
Я знала, потому что после его развода с моей Тамарой неоднократно была свидетельницей тому.
— Так не давайте им ключи, или поменяйте замок, — посоветовала я.
Он покачал головой:
— Пробовал — не помогает. Сам не знаю как, но у них появляются ключи: то даст новая жена, то я сам дам, а потом забуду, то ещё какой хитростью выманят и заходят как к себе домой. Больше так продолжаться не может. Возраст у меня критический, если сейчас не вступлю в постоянный брак, потом это будет сделать невозможно. И я хочу детей! Я их ещё успею воспитать!
— Желание законное, но глупое, — сказала я, вспоминая своего сынишку Саньку, отправленного в санаторий на море с бабой Раей. — А почему вы остановили свой выбор на мне?
— Ну как же? Вы самый активный человек, из всех моих знакомых, — вдохновенно поведал Фрол Прокофьевич. — Порой мне кажется, что вам все по плечу.
Признаться, я не ожидала и даже не знала как относиться к подобному высказыванию — на комплимент это было не слишком похоже.
— В качестве моей жены вы быстро отвадите всех моих бывших жён, и я смогу, наконец-таки, жить спокойно, без этих советов и рекомендаций.
— Тогда вам лучше остановить свой выбор на Марусе, — сказала я, предвидя большие затруднения.
— На Марусе? Почему на Марусе?
— Маруся огромная и сильная. Ей есть, что предъявить и противопоставить вашим жёнами, а я, боюсь, не справлюсь. Все же пять человек…
— Но на Марусе я жениться не могу! — едва ли не взвыл Фрол Прокофьевич. — Маруся уже двадцать лет не разговаривает с Тамарой!
— Боюсь, что больше, но какое это может иметь значение?
— Ну как же? Тамара, женись я на Марусе, расценит это как предательство.
— Вы слишком деликатны, — заявила я. — Женись вы на Марусе, Тамара и носа к вам не покажет, а если покажет, то вмиг его лишится вместе с лицом. Маруся просто схватит её за ноги и будет долго бить головой об пол. Не думаю, что после этого у Тамары появятся возражения.
Бедного Фрола Прокофьевича от сказанного передёрнуло.
— Что вы говорите?! — объятый ужасом, закричал он. — Мою Тамару?! Об пол головой?! И после этого вы советуете мне жениться на Марусе?
— Боюсь, в противном случае то же самое произойдёт со мной. Их пятеро! Пять разъярённых баб, и все на меня! Храброй я не была никогда!
— Перестаньте, — успокоил он меня. — Вы разозлитесь, и они отступят.
— Я бы не стала на это надеяться.
— А на что бы вы стали? — заинтересовался Фрол Прокофьевич.
— На то, что останусь дома и не надо мне никаких ролей, и забирайте свою шляпу. Такой ценой она мне не нужна. Зачем мне шляпа, если вы предлагает мне лишиться того, на чем её носят? К тому же у меня Евгений. Вы думаете ему понравится, если он узнает, что я хоть несколько часов была вашей женой?
— Ему мы не скажем.
— И не придётся. Нас опередят ваши жены. Взять хотя бы Тамарку.
— Значит вы отказываетесь? — мрачнея, спросил он. — И вы не хотите ради моего счастья совершить гуманный поступок?
— Просьба слишком не гуманна. Почему бы вам не предложить мне ради вашего счастья войти в клетку
