погладил меня по голове и опустил. Его глаза были чернее ночи.
— Мы никогда больше не увидимся. Я не Ханга, мне не нужен Дар, чтобы это понять. Прощай, прекрасная ведьма. Прощай, будь счастлива, и помни — я тебя никогда не забуду.
Мои башмачки, глухо стучали по булыжной мостовой, сумка оттягивала правое плечо, я быстро шла, почти бежала, делая грандиозные усилия, чтобы не разреветься. Всё закончилось, очередная страница моей бурной жизни оказалась перевёрнута, печальный поэт из славного города Данбург остался в прошлом…
— 'Ты очень хороший человек, Стефан, — шептали мои онемевшие губы. — Мы с тобой действительно, больше не встретимся. Ты найдёшь себе жену, милую, добрую, работящую, она родит целую кучу детей, и ты будешь счастлив. Зачем тебе сумасшедшая ведьма, которая не может долго усидеть на месте, вечно спешащая к неведомой цели? Так что не грусти и, постарайся всё же поскорее меня забыть'.
Но что-то подсказывало, что как раз этого, он не сможет сделать никогда…
Глава 6
Эпидемия началась
(Мир Ириан, Вольный город — деревня Нордар. Олег — 25 лет, Марта — 17 лет)
— Марта, пошли скорее, у нас беда! — озабоченная Астрид схватила меня за рукав в тот момент, когда я вышла на улицу, отправляясь за завтраком. — С Яри плохо, и Гунилла… одним словом сама увидишь!
Прошло уже две недели, с тех пор, как я поселилась в Вольном городе. Горожане привыкли ко мне, а я к ним. Работы было много, тем более что пользовать мне приходилось не только людей, но и животных. Вчера вечером мы с Хельгой, весёлой, розовощёкой повитухой, помогали разродиться самой крупной овце стада, красавице Долли. Ягнята родились здоровые и ужасно милые, но на подходе были другие. После завтрака, я собиралась осмотреть близнецов Касси, потом идти на пастбище, где захромал Ревун, местный баран-производитель. Так что слова Астрид, прозвучали, словно гром с ясного неба.
— Ничего не понимаю, — говорила я, стараясь не отставать от быстро идущей хозяйки. — С ними же всё было нормально. Яри окреп настолько, что я собиралась сегодня отправить его на работу.
— Какая-то чертовщина, твориться в этом месте… — пробормотала Астрид. — Вчера, Гунилла не пришла на ужин, а сегодня, пропустила утреннюю дойку. Лисса, долго стучала в дверь, но никто не открывал, пришлось ломать… Вот смотри.
Мы вошли в комнату ребят. Яри, неподвижно лежал на кровати, словно большая кукла. Рядом лежала Гунилла, такая же неподвижная и бледная.
— Мы нашли её на полу, около двери. Она, похоже, почувствовала неладное и попыталась выйти. Но не успела, бедняжка…
Я склонилась над больными. Все симптомы необычного заболевания были на лицо. Белая, восковая кожа, пониженная температура тела, красные пятна на груди и животе, редкий пульс.
— Ну, что скажешь? — спросила Астрид.
— Тоже, что и раньше. Это не чума, а какая-то неизвестная болезнь. Или проклятие.
— Чушь. Это не может быть проклятием, я бы почувствовала, — хозяйка резко тряхнула головой.
— Тебе виднее. В любом случае, сейчас я помочь им не могу. Мне нужны более сильные травы.
— Тогда отправляйся в Нордар. Белла, конечно, та ещё змея, но в травах разбирается отлично. Езжай прямо сейчас, и постарайся вернуться сегодня же. Дело хуже, чем ты думаешь, у нас ещё трое заболевших.
— Что?
— Да. Скельди, старуха Петерсон, и дочка Лиссы, Рута. Помнишь, такая рыженькая?
— Рута-Лисичка? Помню. А Бьорк знает? Это ведь его дочь.
— Не знает. Он с двумя ребятами вчера ушёл проветриться. Обещал вернуться сегодня к вечеру.
— Не завидую ему. А симптомы те же?
— Один в один. Просто страшно становится.
— Скажи, а вы точно знаете, что монахи здесь умерли именно от чумы?
Астрид нахмурилась.
— А от чего ещё? Впрочем, про чуму рассказали братья из обители Святого Руфуса, которые наводили здесь порядок. Им виднее, правда… — Астрид внезапно осеклась и замолчала.
— Что, 'правда'?
— Да нет, ерунда, бабские бредни.
— Договаривай, пожалуйста.
— Хм. — Хозяйка искоса посмотрела на меня, но потом всё-таки нехотя ответила. — Понимаешь, Белла, всё время твердит, что это не болезнь, а проклятие, прямо как ты сейчас. Но это точно не может быть проклятием, уж что-что, а в этом я разбираюсь, можешь поверить.
— Но может она…
— Не может! — взорвалась Астрид. — Не может! Белла просто тупая деревенская знахарка, не видящая дальше собственного носа. И ты будешь такой, если начнёшь её слушать, понятно?
— Успокойся, прошу тебя, — как можно мягче сказала я, а про себя подумала, что хозяйка Вольного города явно имеет большой зуб на свою деревенскую коллегу.
Астрид воинственно фыркнула и замолчала. Потом посмотрела на меня и вздохнула.
— Ладно, тебя это не касается. Лучше давай, собирался быстрее.
— Мне нужен проводник, я же не знаю дороги.
— Возьми Расмуса, уж ему-то она отлично известна.
— Хорошо, Расмуса, так Расмуса.
— Тогда я скажу, чтобы он готовился, и соберу подарки.
— Подарки?
— Конечно. Неужели ты думаешь, что вы поедете с пустыми руками? У Беллы большая семья. Денег она с нас не берёт, а вот от вещей и продуктов не отказывается никогда. Всё, одевайся потеплее, седлай Шуструю и вперёд!
— Ладно. Да, давно хотела спросить, у нас в городе, случайно не водятся домовые?
— Домовые? Не слышала. А это ты к чему?
— Просто уже несколько раз, находила у себя в комнате отпечатки ног и рук, оставленные очень маленьким человеком.
— Ерунда. Может кто-то из детей, забегал в твоё отсутствие?
— Я всегда запираю дверь, когда ухожу. Кроме того, ты же знаешь, малыши меня бояться, балаболка Хельди им такого наплела…
Астрид усмехнулась. — Ерунда, наших детишек трудно напугать. Одна моя доченька чего стоит.
— Ну, Ева-Лотта, это вообще уникум. Кстати, не знаешь, где она всё время умудряется так испачкаться?
— Ты говоришь, прямо как мой муженёк. Дети всегда пачкаются, это закон природы.
— Но не до такой же степени… Хорошо, я пошла собираться.
— Давно пора.
Наше путешествие длилось около двух часов. Расмус действительно, отлично знал дорогу. Он умело выбирал наименее снежные места, так что нам почти не пришлось петлять. Отдохнувшая и отъевшаяся Шустрая, держалась молодцом и шла достаточно резво. 'Подарки' для знахарки, занимавшие четыре перемётные сумы, в основном состояли из муки, овечьего сыра и вяленого мяса. Имелось несколько отрезов тонкого полотна на рубашки и большая кудель овечьей шерсти.
