А ведь когда-то всё было совсем не так. Девушка ещё помнила то время. Они жили в мансарде под самой крышей старенького доходного дома и солнечные зайчики, каждое утро приходили танцевать на её подушке. Отец, редактор захудалой оппозиционной газетёнки, зарабатывал сущие гроши, и мама, тогда ещё совсем молодая, с утра до ночи, стучала на разбитой пишущей машинке, перепечатывая бесконечные тексты для студентов Технического Института, иногда отвлекаясь на то, чтобы поиграть с крошечной Гердой, возившейся со своими немногочисленными игрушками. Бывали дни, когда они ложились спать голодными, а однажды, судебные приставы, вынесли из комнаты всю мебель после чего, целых два месяца им пришлось спать на полу, укрываясь зимней одеждой.
Потом всё переменилось. Лидер партии Национального Порядка, которого тогда ещё никто не называл Гением, неожиданно для всех стал премьер-министром и регентом при впавшем в маразм императоре. Люди, приведшие его к власти, считали, что заполучили послушную марионетку, проходную пешку, готовую по первому свистку приносить тапочки к ногам хозяев, но просчитались. Новый премьер, сумел буквально за несколько месяцев, сконцентрировать в руках всю верховную власть. Главную роль здесь сыграла 'внезапная' смерть монарха. В наступившем хаосе он, словно умелый гроссмейстер, отлично разыгравший партию, после нескольких удачных ходов, принял из рук благодарного народа, титул Гения Нации и торжественно объявил о создании Второй империи. Старая аристократия сопротивлялась, как могла, но крупные промышленники и оружейные магнаты, в предчувствии астрономических прибылей, подняли нового вождя на щит, обеспечив финансовую поддержку. Страна устремилась навстречу благополучному будущему, сытому и стабильному. В этом ей должна была помочь начатая Гением компания по очистке коренной нации от чужеродной крови. Полукровки, или как их называли — 'бастарды', объявлялись вне закона, лишались имущества и семьями отправлялись в Исправительные лагеря, где под присмотром чутких и великодушных охранников, тяжёлым трудом, искупали свою вину перед государством. Понятно, что первыми кандидатами в 'бастарды', по чистой случайности, оказались политические противники и недружественные олигархи, чьи капиталы, существенно пополнили государственный бюджет. Несколько позже, следом, отправились многие прежние покровители, которые по наивности продолжали считать Гения своей марионеткой.
Отец Герды, дружил с Гением со студенческой скамьи, затем редактировал его газету. Понятное дело, что вождь не забыл своего старого соратника. Сначала он назначил Андерса редактором 'Имперского вестника' — главной правительственной газеты, а потом, по прошествии нескольких месяцев — сделал министром пропаганды.
Из крохотной мансарды, где летом жарко, а зимой холодно, семья переехала в огромный загородный дворец, конфискованный у олигарха — 'бастарда'. Три этажа роскошных комнат, оранжерея, огромный сад, конюшня, целый парк дорогих автомобилей и батальон вышколенных слуг — о чём ещё можно мечтать? Первое время, маленькая Герда объедалась недоступными ранее сластями, а две комнаты (из пяти), принадлежавших ей, личных апартаментов, оказались до потолка завалены дорогостоящими игрушками, на которые раньше она могла только любоваться сквозь витринное стекло. Правда новоявленная принцесса не подозревала о том, что большинство этих игрушек были не куплены в магазине, а конфискованы.
Она росла тихим, спокойным ребёнком, и больше всего на свете, любила читать приключенческие книжки, благо к её услугам была огромная библиотека. В тёплые дни, девочка пропадала в саду, где каталась на пони, ловила рыбу в пруду или стреляла из лука, подражая своим любимым книжным героиням. Она мечтала о путешествиях, вела дневник, в который записывала рассказы собственного сочинения, и собиралась отправиться в кругосветное плавание.
Родители были постоянно заняты своими делами. Отец пропадал в министерстве, мать вовсю осваивала тонкости светской жизни, блистая на многочисленных приёмах и балах. Поначалу она попыталась приобщить к ним старшую дочь, но после нескольких крупных скандалов, махнула рукой, предоставив девочку самой себе. С другими детьми Герда общалась редко, в силу застенчивости, предпочитая крутиться среди взрослых, которые казались ей более интересными. В школу она не ходила — её обучали лучшие преподаватели столичных вузов, друзей у неё не было. Так продолжалось достаточно долго, до тех самых пор, пока в день своего двенадцатилетия, она не встретила Кая…
Праздник был в самом разгаре: многочисленные гости поднимали тосты за здоровье именинницы, оглушительно ревел транг-оркестр, под управлением мировой знаменитости Окасы Шигуру, опьяневшие пары лихо отплясывали модный в этом сезоне шекк 'Ручей любви', хлопали пробки бутылок с игристым вином, слуги, сбиваясь с ног, разносили подносы.
Устав от суеты и шума, девочка тихо выскользнула из-за стола и побежала в сад. Ей хотелось побыть одной. Но на любимом камне у пруда, сидел какой-то мальчишка, и лениво кидал камешки в воду. Глупые карпы, принимали их за хлебные корки и пытались проглотить. Герда нахмурилась, но потом всё же решила подойти.
— Привет, — нерешительно сказала она. — Тебя ведь зовут Кай, верно?
Он неопределённо кивнул, не оборачиваясь.
Немного поколебавшись, девочка села рядом и вытащив из кармана внушительный кусок бисквитного кекса, принялась кормить прожорливых рыб. Кай усмехнулся.
— Булка им нравится больше чем камешки.
— Верно. Они уже привыкли, что я прихожу сюда каждый день.
— Здесь нужна хорошая удочка.
— Ерунда, что за удовольствие, когда рыба сама лезет на крючок. Раньше мне нравилось их ловить, но теперь надоело.
— А я ловил рыбу гарпуном, когда жил в Эритии. Океан был у самого дома, и каждое утро от берега отходили рыбачьи лодки. Я познакомился с рыбаками и они несколько раз брали меня с собой. Однажды мне удалось загарпунить акулу, правда маленькую.
— Честно? — Герда с завистью посмотрела на своего собеседника. Она очень хотела увидеть океан.
— Ага. Отец тогда командовал Шестой колониальной бригадой, усмирял восстание Гирет-Кира и его спатов. Я просился вместе с ним на фронт, но он отказал, и мы с матерью всю войну просидели в Эрделе, как тыловые крысы. — В голосе Кая, прозвучала обида.
Девочка понимающе кивнула. Она знала, что Кай был сыном знаменитого Эрвина Голдериана, прославившегося на полях сражений многочисленных колониальных войн, ставшего самым молодым фельдмаршалом в истории империи. Знаменитый вояка, отличался тяжёлым характером и неуживчивым нравом, что не мешало ему оставаться самым популярным военным в стране. Его фотографии постоянно мелькали в прессе, а около дома, словно голодные волки, кружили репортёры.
Кай оказался отличным собеседником. Он много где побывал, скитаясь вместе с родителями по гарнизонам, и его рассказы пленили Герду. С каждой минутой мальчишка нравился ей всё больше и больше. На следующий день, они встретились снова, благо сделать это было нетрудно — усадьба Голдерианов граничила с усадьбой Андерсов, и чтоб увидится, достаточно было просто перелезть через ограду. Так зародилась их дружба, и ничто казалось, не могло ей помешать. Но тут началась война…
Уже давно, вожди Силесианской империи, посматривали на восток, туда, где на бескрайних равнинах раскинулся могучий и грозный сосед: Союз Свободных Славенских Республик. Будучи в прошлом отсталым, аграрным придатком цивилизованного мира, Союз за последние двадцать лет сделал стремительный рывок в развитии, и теперь быстро нагонял прежних фаворитов. Это очень не нравилось как политикам, опасавшимся нарастающего влияния нового мирового лидера, так и промышленникам, которые несли колоссальные убытки из-за проникновения на традиционные рынки сбыта, более дешёвых и качественных славенских товаров. Будь на месте Гения более умеренный лидер, вряд ли дело дошло бы до пушек, но к сожалению властитель Второй империи, оказался слишком увлекающимся человеком. Соблазн присоединить к государству огромные территории, богатые ресурсами и двуногим скотом, был слишком велик. После ряда провокаций, силесианские войска перешли границу, и министр пропаганды Кристиан Андерс в своём выступлении по радио, поздравил соотечественников со свершившимся событием.
В жизни Кая и Герды почти ничего не изменилось, ведь грохот орудий, и разрывы бомб не были слышны в столице, пока имперская армия успешно наступала. Изо дня в день, пресса с упоением сообщала
