– Нет, – твердо сказала Фрэнсис. – Сегодня ты начинаешь свой роман с собой. У Эллы все прекрасно. Скорее всего она сейчас приятно проводит время в чьей-нибудь постели, а может быть, в постели всех своих знакомых.
– О, прошу тебя, не надо, – пробормотала Розмари. – И добавила: – Она оказалась права насчет Бена.
– Потому что только Элла и способна его вынести.
– Я ей позвоню.
Она потянулась к телефону, стоявшему на столике у кровати.
– Против этого ты не можешь возразить.
– Пожалуйста, если тебе так хочется.
– Не могу вспомнить номер. – Розмари внезапно положила трубку. – Как странно. У меня всегда была фотографическая память на номера телефонов детей, даже если они куда-то уезжали.
– Вот и оставь. – Фрэнсис подлила кофе в чашку Розмари. – Пусть живет сама по себе. Когда Пат уйдет, мы спустимся вниз и решим, чем нам заняться в этот уик-энд. Все думают, что ты в отъезде.
Розмари неожиданно просияла.
– Боже мой, это так чудесно, просто замечательно. Надо включить автоответчик. Хотя, если подумать…
Фрэнсис посмотрела на нее.
– Ты все еще надеешься, что он вдруг позвонит?
– Да.
– Ты сошла с ума.
– Я знаю. Но, Фрэнни, это не может кончиться так просто.
– Хорошо, хорошо. – Она подняла руки. – Хоть ты и сошла с ума, я больше ни слова не скажу. Но не сердись, если я буду мысленно заклинать его не звонить тебе.
– Может, мне самой позвонить?
– Не позорься! Ты сделаешь это только через мой труп! Ради Бога, веди себя так, как подобает в твоем возрасте.
Для Розмари это был унылый день. Она распаковала вещи и приняла душ, поговорила с Фрэнсис и прогулялась в саду – и при этом все время ждала телефонного звонка. К шести вечера единственным, за исключением Фрэнсис, человеком, с которым ей удалось перемолвиться словом, оказался Майкл – и то лишь потому, что она сама ему позвонила.
– Ты в порядке, Розмари?
– Прекрасно, Майкл. Уверена, Фрэнсис тебе обо всем рассказала, так что в подробности входить не буду. По правде говоря, я чувствую себя немного дурой.
Она язвительно посмеялась над собой и, передав трубку Фрэнсис, вышла из комнаты, чтобы они могли поговорить без помех. Было шесть вечера, она стояла в гостиной, глядела в сад и курила сигарету. И вспоминала, как Бен играл с котом в то первое воскресенье, когда у них произошла стычка с Эллой. Три короткие недели.
Фрэнсис подошла к ней сзади. – Давай я сделаю нам мартини.
Розмари обернулась.
– Чудесно. У тебя это получается лучше.
Фрэнсис сказала:
– Идем со мной, поболтаем, пока я буду готовить.
Они вернулись в сад, и Розмари решила покормить кота, пока Фрэнсис вынимала водку, мартини и лед.
– Тебе с оливками или с лимоном? – спросила она, сунув голову в холодильник.
– И то и другое. – Розмари поставила миску, и кот немедленно появился, как обычно, шумно. – У него шестое чувство.
Она с улыбкой нагнулась, чтобы погладить своего любимца.
– Надо бы сменить ему имя.
– Зачем, дурочка?
Фрэнсис, разлив коктейль в длинные высокие стаканы, протянула один подруге.
– Я хочу забыть, навсегда забыть о последних трех неделях. Надеюсь, он не позвонит.
Сквозь стекло бокала Фрэнсис задумчиво и пристально смотрела на нее.
– Ты лжешь, сокровище мое. Это я надеюсь, что он не позвонит, а ты надеешься, что он позвонит, и станет молить о прощении, и будет уверять, что подобного больше никогда не повторится.
Розмари пожала плечами. Зазвонил телефон, они обе подпрыгнули.
– Господи Боже, я превратилась в такую же идиотку, как ты, – сказала Фрэнсис и подняла трубку. – Да?.. Привет, Элла! Какой сюрприз. У тебя сегодня премьера? – Розмари, поставив стакан, жестом попросила Фрэнсис передать ей трубку. – Нет, она здесь. Пришлось вернуться раньше. Даю ее тебе.
Фрэнсис передала трубку Розмари.
– Привет, дорогая. Как ты, черт побери, узнала, что я приехала?
– Я этого не знала, ма. У тебя все о'кей?
– Да, а почему ты спрашиваешь?
– Я думала, ты пробудешь там дней десять.
– Не получилось… – Розмари метнула взгляд на подругу, а та, пожав плечами, пошла из гостиной. – Фрэнсис понадобилась моя помощь.
– Да простит тебя Господь, – прошипела Фрэнсис и хлопнула дверью.
– Ты хорошо провела время, ма?
– Все было чудесно. Не беспокойся обо мне, девочка. Как у тебя дела?
– Замечательно. Блядски здорово, ма! Послушай, нам бы надо увидеться. Ты никуда не уедешь?
– Не знаю, дорогая. У тебя неприятности?
– Да нет. Просто нужно кое о чем тебе рассказать и попросить о большом одолжении.
– Что такое?
– Да гадство какое-то, у меня разлетелись все деньги.
– Позвони мне, и мы переведем на мой счет.
– После представления, ма, хорошо?
– Желаю удачи, дорогая. Веди себя хорошо.
На линии воцарилось молчание, и Розмари положила трубку. Взяв свой мартини, направилась в гостиную. Фрэнсис смотрела новости по телевизору и взглянула на Розмари, едва та вошла.
– У нее все порядке, да?
– «Блядски здорово», так она выразилась.
– Значит, все хорошо, беспокоиться не о чем.
– Просит об одолжении. Позвонит попозже.
– Будем надеяться, что речь идет только о деньгах, золото мое.
В этот вечер они поужинали в итальянском ресторане за углом – Розмари там не раз бывала. Предложила это Фрэнсис, ворчливо сказав:
– Я не могу сидеть тут и смотреть, как ты не сводишь глаз с телефона.
На автоответчике не было никаких записей, когда они вернулись ближе к ночи. Они уселись с кофе, бренди и коробкой шоколадных конфет перед выключенным телевизором, предпочитая разглядывать обои, которые не мешали разговаривать.
– Я пью как сапожник, – сказала Розмари. – Что это со мной случилось?
– Бен Моррисон.
– Не упоминай больше его имени.
– Через неделю тебе это будет безразлично. Попомни мои слова.
Розмари ответила после паузы:
– Не знаю, Фрэнни. Я говорю, ем и пью, что-то делаю… все, как обычно, но он по-прежнему здесь. Меня словно бы оглушили. Как я сумела так глубоко влипнуть всего лишь за три недели?
– Единственная любовная связь, которая причинила мне настоящие муки, продолжалась один уик-
