– Значит, ты меня не ненавидишь?
– Нет, – быстро ответила она, но в ее голосе звучало некоторое сомнение. Потом она добавила: – Хотя, кажется, следовало бы.
Он снова сходил на кухню и тут же вернулся с бутылкой виски, долил себе в стакан. Она продолжала сидеть неподвижно, едва дыша, стараясь не показать, как хочет его, как возбуждает ее его взгляд, в котором ясно читалось, что он видит ее насквозь, знает, какой властью над ней обладает. Он присел на корточки, взял из ее руки бокал с вином и выдохнул ей в волосы:
– Покажи… Покажи, что ты меня не ненавидишь. Я хочу тебя, Рози. Я всегда тебя хочу. – И он бросил ее на пол, сорвал одежду, включил настольную лампу, так что свет упал на ее обнаженное тело.
Тяжело дыша, чувствуя, как его возбуждает ее покорность, вспомнив, что было между ними в прошлый раз, она сделала попытку сжаться, откатиться в сторону. Но он был настойчив и нежен.
– Прямо здесь, Рози… Верь мне… Ты так красива, так хочешь меня… Правда, ты скучала по мне?
И, не дожидаясь ответа, он вошел в нее, и наконец раздался ее вскрик. Тогда он стянул покрывало с дивана на пол, они упали на него, и она снова отдалась ему, уже ни о чем не думая и не вспоминая.
Они не услышали, как открылась входная дверь, не услышали голоса Джоанны и как открылась дверь гостиной. Бен внезапно сел, оставив ее открытой пораженному взгляду девушки.
– О, Розмари! Простите, простите! – Дверь снова закрылась, Джоанна в ужасе убежала в кухню.
– О Боже! – Розмари села, пытаясь кое-как натянуть брюки.
– Надо же, а все вроде было лучше некуда, – захохотал Бен.
Он надел только джинсы, застегнул ремень и теперь снова сидел на диване, держа в руке стакан с виски. Угар страсти прошел, наступило тяжелое похмелье. Она не могла поднять глаз от стыда, а ее неудовлетворенное тело все еще сотрясала дрожь желания.
Она сидела одетая, закрыв лицо руками. Бена все происшедшее, казалось, только позабавило.
– Послушай, Рози, это твой дом, и ты можешь здесь трахаться с кем угодно и где угодно. А этой мужеподобной подружке твоей дочери следовало бы научиться не входить без стука.
Она взглянула на него.
– Ты не можешь представить себе, что я ощущаю, правда, Бен?
Он с тяжелым вздохом уставился в потолок.
– Неужели ты опять собираешься завести этот идиотский разговор?
– Эта мужеподобная подружка моей дочери, как ты выражаешься, живет здесь с моего согласия. Мне доставляет удовольствие ее общество. А от твоего – не так уж много, – резко ответила она, оскорбленная его пренебрежительным тоном.
– Может быть, ты можешь получить от нее еще больше удовольствия, – спокойно сказал Бен. – И тогда перестанешь ко мне цепляться. – Она ответила холодным взглядом. – Но есть все-таки одна вещь, которой ей недостает, не правда ли? – Он улыбнулся и продолжал: – Рози, я тебя знаю, – без члена тебе не обойтись. – Он был так уверен в себе, говорил таким мягким тоном, что у Розмари мелькнула мысль: «Он думает, что сможет заставить меня снова его захотеть».
Она наконец заговорила, тщательно взвешивая слова, чувствуя, как в душе у нее снова разливаются тоска и отвращение к себе, что ему с такой легкостью удавалось в ней вызывать.
– Бен Моррисон, мне никогда, никогда в жизни не приходилось иметь дело с такими мужчинами.
– Это удивительно. Ведь таких, как я, довольно много. И если я тебе надоел, найдутся еще. Мы оказываем услуги, а вы за них платите.
– Да, я плачу.
– Я знаю. – Он пожал плечами. – Это нормально.
Ее передернуло от отвращения, и она одним глотком допила вино. Ей хотелось, чтобы он поскорее ушел, хотелось извиниться перед Джоанной, оказаться в безопасном обществе женщин.
– Кажется, я действительно тебя ненавижу, – произнесла она наконец.
– Ты меня ненавидела с самого начала, с того самого момента, когда решила в меня влюбиться. Тебе надо, чтобы кто-то причинял тебе боль – от этого ты чувствуешь себя моложе.
– Больше всего в жизни я хотела бы никогда с тобой не встречаться, – прошептала она, обращаясь скорее к себе самой, чем к нему.
Он встал и надел куртку. Она не сделала ни малейшей попытки его остановить, чувствовала, что не в силах терепеть новые унижения.
Он взял сумку.
– Ты меня скоро забудешь. Я с самого начала говорил, что здесь, – он похлопал себя по груди, – у меня ничего нет. – Взгляд его стал холоден. – Не беспокойся, Розмари, наступит время, когда ты мне отомстишь, и это будет самый приятный момент в твоей жизни. Даже лучше, чем ходить в несчастненьких, что ты с таким упоением делаешь.
Розмари не удержалась от вопроса:
– Зачем все-таки я тебе понадобилась?
– Просто ты оказалась здесь, – ответил он. – И была готова к тому, чтобы тебя взяли, и это было здорово. Сначала ты ничего от меня не требовала. На тебе было написано: «Вот я, у меня никого нет, приходи и бери меня». Так я и сделал. Мне никогда и в голову не приходило предлагать тебе что-либо, кроме само собой разумеющегося. Ты же просто мечтала о постели. Разве нет?
Он приблизил к ней лицо, и она почувствовала запах виски и знакомого одеколона.
– А я и не знала, что у тебя есть что предложить, кроме «само собой разумеющегося», – ответила она, надеясь уязвить его побольнее.
Но он только рассмеялся.
– Ничего. Мне предложить нечего. – Он стоял к ней совсем близко. Это был, пожалуй, самый длинный серьезный разговор за все время их знакомства. – Я и не собираюсь ничего предлагать, – еще раз бросил он ей в лицо.
– Зато брать ты умеешь. – Это был не вопрос, а утверждение.
Лицо Бена вдруг приобрело такое выражение, словно ему смертельно наскучили этот разговор, эта игра. Он выпрямился, повесил сумку на плечо, слегка пригладил рукой волосы, и стало слышно легкое бурчание в желудке, переваривавшем сандвич, который она совсем недавно с такой любовью ему приготовила.
– Только у таких, как ты, – сказал он. – У тех, которые умеют только давать. Вот Элла не дает, а берет. Поэтому у нас так скоро все и кончилось. Мы с Эллой очень похожи, и тебе надо было бы взять у нее несколько уроков.
– Неправда! – с яростью вскричала она. – Моя дочь на тебя не похожа.
Он усмехнулся, открыл дверь, сказал с порога:
– Ты бы посмотрела на нее в действии. Не провожай меня, Рози. Я тебе позвоню.
Она услышала, как он сказал Джоанне «привет», потом дверь за ним закрылась.
В передней послышались мягкие шаги Джоанны.
– Розмари, как вы? Он ушел?
– Да, Джо, он ушел. И, боюсь, унес с собой слишком многое. – Она выключила настольную лампу и улыбнулась, глядя на взволнованное лицо девушки. – Извини, что все так вышло. Ты, наверное, сама удивляешься, как тебя занесло в такую странную семейку.
– Лишь бы с вами все было в порядке.
Розмари с сожалением вздохнула.
– Я сама не перестаю себе удивляться с тех пор, как связалась с Беном Моррисоном. Жаль, что ты не была со мной знакома до того, как он появился в моей жизни. Думаю, тогда я бы тебе понравилась. Во всяком случае самой себе я нравилась. – Она засмеялась.
Джоанна ответила:
– Вы мне нравитесь. И вы гораздо сильнее, чем думаете. Просто вы влюбились не в того человека. У меня тоже так было.
– Ты не имеешь в виду Эллу?
Розмари нахмурилась, но Джоанна ответила ей улыбкой.
– Нет. Элла слишком похожа на вас, чтобы быть жестокой. Только у вас нет ее приспособляемости.
– Или интуиции. Если судить по тому, как быстро она порвала с Беном, с этим у нее все в порядке. Она
