светящихся дождевых капель.
Потемкин вытянул руку. Ловя ладошкой малюсенького светляка, вздрогнул, когда резкая боль обожгла кожу, просочилась глубже, коснулась оголенных нервов. Следующая капля. Затем еще… и еще одна. Чувства мгновенно обострились, превращая тело в сплошной комок раскаленной боли. Вздохнул ПервоДим, и тут же страдания Дмитрия закончились, словно тот забрал его боль. Подчиняясь беззвучному приказу, загудел защитник, пеленая тело в энергетическую оболочку.
Дмитрий поднес руку к глазам и с удивлением посмотрел на носки своих ботинок, видимые сквозь маленькую дырку в ладони в том месте, куда приземлилась фиолетовая хищница. Черные обожженные края тут же покраснели, яркая юшка быстро заполнила ранку и тут же затянулась розовой пленкой.
За спиной истошно завопил мужчина и почти одновременно с этим раздался женский визг. Дмитрий обернулся, ощущая, что силы быстро покидают его – слишком много энергии съедала защитная оболочка. Светящийся ливень, сплошным потоком низвергающийся с небес, мгновенно превратил кричащего мужика в ноздреватую обугленную губку, которая тут же провалилась в громадную пропасть. Десятки людей бежали от нее прочь. Только одна девушка стояла на краю и смотрела вниз.
– Света! – заорал ПервоДим, и Потемкин мгновенно оказалось у обрыва, чтобы еще через миг подхватить падающую девушку и исчезнуть вместе с нею внутри кокона. Инфопространство Бейрута пока еще оставалось безопасным. Смертельный дождь не проникал в него.
– Будь здесь! – разжимая объятья, крикнул он девушке.
– Юрий Николаевич там, Ася, – прошептала Светлана. Оглядываясь по сторонам, она вдруг уперлась взглядом в светящийся программатор и выпучив глаза замолчала.
Дмитрий не услышал ее слов. В голове гудело. Мысли мелькали, сталкиваясь друг с другом, исчезали, уступая место страшным картинками гибнущих миров. Со всех сторон в мыслесферу хлынули чужие ощущения: страх смешался с болью, испуг превратился в смятение. Выталкивая непрошеных гостей, Дмитрий сосредоточился, но избавиться от чужих переживаний не смог – в голове застряла яркая мысль.
– Помоги! – кричал знакомый голос.
Потемкин уже не мог различить, кто это кричит: на мгновенье ему показалось, что крик рождается в его собственном горле. Раскаленный свинец растекался по позвоночнику, разорванные внутренности вывернуло наизнанку, переломанные кости при малейшем движении взрывались болью. Это были не его страдания, но от этого ему не становилось легче. Не в силах больше выдерживать адскую пытку он прыгнул навстречу боли – и оказался где-то в темноте, глубоко под завалами, зажатый торчащей со всех сторон арматурой, погнутыми стальными балками и обвалившимися остатками стен.
Земля под ногами шевельнулась, застонала.
Потемкин сменил диапазон зрения и тут же обнаружил молодого человека, переломанного железобетонной плитой пополам. Ноги его, по всей видимости, остались с обратной стороны вбитого в землю обломка, с этой же – виднелась лишь развороченная грудная клетка, руки и окровавленная голова. Сжатые губы, выталкивая алую пену, приоткрылись в немом крике.
– Больно! – услышал Дмитрий, разглядев знакомые черты.
– Сейчас, братишка, – шепнул он, понимая, что помочь своему двойнику уже не сможет.
Он видел разорванные сосуды, ощущал переломанные кости, знал, что сердце не выдерживает и остановится через несколько тяжелых ударов. Один, два… вытолкнув густеющую кровь в последний раз, живой насос замер.
Вспоминая срочную эвакуацию ПервоДима, Дмитрий сосредоточился на мыслесфере двойника и тут же увидел светящееся деревцо. Подхваченное ветвями плейта, оно быстро исчезло в его голове.
– Готово! – произнес довольный голос ПервоДима. – Теперь нас трое. Поехали дальше!
– А его что, бросим вот так? – удивился Дмитрий, разглядывая бездыханное тело.
– Хватит скорбеть! Мы не похоронная команда, – рявкнул ПервоДим, на какой-то момент превращаясь в прежнего прагматика. – Они гибнут каждую секунду, и чем больше ипостасей вбирает твое «Я», тем активнее действует Демон. Я чувствую гибель каждого нашего отражения, и если ты думаешь, что совсем не опекаю тебя, то ты глубоко заблуждаешься – до тебя доходит лишь малая доля ощущений. Если бы не это, ты бы давно сошел с ума.
– Помоги! – послышалось издалека и Дмитрий, не задумываясь и не дожидаясь, пока его заполнят страдания, шагнул вперед. Исчезая из склепа, навсегда приютившего мертвое тело одного из его двойников, он пообещал себе, что больше не будет безучастно наблюдать за гибелью своих двойников. И пусть катится этот мир к черту…
Шаг, тело, мыслесфера, сложный узор сознания, вспышка плейта, перенос. Шаг, тело, мыслесфера, вспышка плейта. Шаг, тело, мыслесфера. Шаг, тело. Шаг.
Дмитрий перешел на бег.
Тысячи шагов, тысячи прыжков – все быстрее и быстрее. Появляющиеся миры мелькают перед глазами, крики в голове сливаются в сплошной нескончаемый гул.
– Помоги-и-и-и-и! – стонет в ушах один и тот же голос.
Вспыхивают и исчезают в голове светящиеся древовидные артефакты, остаются за спиной пустые, мертвые оболочки – переломанные, разорванные, сожженные – лежащие на земле, под землей, в воде.
Гигантские волны сменяются огненными вспышками, потоками раскаленной лавы, темное нечто растворяет падающие куски земли. В глазах туман, на лбу пот. Он смотрит сквозь влажное стекло искаженной реальности на мелькающие тени несуществующих людей. Он свидетель их гибели. Гибели миров и их жителей. Это каждый Дим погибает по-своему, а все миры – одинаково жутко, как будто Мироздание проваливается в Ад, растворяется в зловещей темноте.
Вскоре Дмитрий уже перестал ощущать движение, а действо, разворачивающееся перед его глазами, превратилось в кадры старого кинематографа, мелькающие перед глазами со всевозрастающей скоростью.
Голова ватная, выросшая до небес, кажется, вот-вот взорвется, и тогда сотни светящихся «Я» разлетятся во все стороны, как выпущенные на волю привидения. Мысли путаются и уже трудно отличить чужие от своих, а тело не ощущается вовсе, словно и нет его. Есть только множество сознаний, слившихся в единое целое и заполнивших все его существо без остатка. Есть только расширяющийся общий дух, вбирающий в себя все новых и новых постояльцев.
– Долго еще? – поинтересовался Потемкин, не переставая перемещаться по ветвям Хронодендрида.
Он больше не разбирал дороги, просто шел вперед, на ходу подбирая все свои «Я». Больше не было разницы между гибнущими Димами и теми, кого еще не достал разрастающийся хаос.
– Боюсь, такими темпами нам не собрать и малую толику всех, – услышал он ПервоДима и в этот момент ощутил, как холодное «нечто» коснулось его сознания.
– Смотри на мир как на часть себя, смотри на себя как на часть мира, – услышал он чужую мысль.
И мир взорвался.
Дмитрий взглянул на себя со стороны и удивился. Его плейт разросся настолько, что он больше не мог различать, где заканчиваются выступающие из головы, светящиеся нити. Следуя за ними, он обнаружил, что они заполняют все окружающее пространство. Но и на этом дело не заканчивалось. Проникая в соседние ветви Хронодендрида, плейт выхватывал психоматрицу очередного Дима и просачивался в следующий мир. Ощущая себя в несчетном количестве мест одновременно, Дмитрий видел множество меняющихся картинок, наложенных друг на друга, будто ежесекундно обозревал чужими глазами все заселенные миры древа времен. Он вдруг в мельчайших деталях вспомнил свое первое подключение к программатору и удивился сходству ощущений. Он не только видел иномерную действительность глазами всех своих ипостасей, но и мог управлять мириадами тел, чувствовал каждую клетку этих тел, мог обдумать всякую мысль, появляющуюся в их головах, как если бы она была его собственной.
– Но как?! – удивился он.
Ощущение чужого присутствия исчезло, однако картинки из множества миров все еще мелькали
