Микки бросил меч в ножны.
— Решётку! Поднимите решётку! — на бегу крикнул он, и сразу несколько человек кинулось исполнять приказ Претендента. Несколько долгих минут Микки смотрел сквозь кованый узор на тело Гжегожа Окорункву — пока он не пополз с лязгом вверх. Микки, не дожидаясь, когда решётка поднимется высоко, прополз под решёткой и кинулся к телу своего управляющего.
Господин Окорункуву, голова которого покоилась на коленях Аманды, открыл глаза.
— Мой лорд, простите меня, — сказал он еле слышно. — Они захватили мою семью.
— Я прощаю тебя, — серьёзно сказал Микки Спиллейн.
— И ещё. Насчёт дракона…
— Я знаю.
— Никто этого не знает, — прошептал господин Окорункву. — Я никому не сказал.
И закрыл глаза, и вместе с этим последним усилием душа его отлетела.
Владетель Бленда закрыл глаза своего управляющего и встал с колен.
— Позаботьтесь о нём, — сказал с трудом и, ни на кого не глядя, пошёл в замок. Пройдя ворота, Микки Спиллейн остановился и оглядел свою челядь. Под его взглядом люди невольно попятились.
— Я хочу знать, как получилось так, что два десятка человек захватили мой замок, — сказал владетель Бленда.
В толпе произошло некое множественное движение и навстречу Микки вытолкнули какого-то человека. Выглядел этот человек весьма неприглядно — одежда и лицо его носили на себе следы усердных побоев, к тому же он избегал смотреть на людей, отчего здорово походил на побитую собаку. Было видно, что били его, может быть, и не очень изобретательно, но зато от души.
— Ты кто? — спросил Микки. Хромой Сом снова подивился стали, что явственно проступила в облике юного Спиллейна. Человек молчал.
— Порто Брутик его кличут, — сказал кто-то из челяди. — Он ворота ночью открыл и черных рыцарей в замок запустил.
— Отчего же так? — тяжело спросил Микки.
— За деньги, — охотно пояснил всё тот же человек. — И за обещанное ему владение Блендом… А ещё…
— Хватит, — Микки поднял руку. Точнее ладонь, и невысоко.
Стало тихо. И в этот миг, мимо собравшихся во дворе людей, мимо челяди, мимо связанных чёрных рыцарей, мимо белого, как полотно, Порто Брутика пронесли на носилках укрытое покрывалом с гербовой вышивкой Бленда тело убиенного Гжегожа Окорункву. И все смотрели на носилки, и тишина, нарушаемая лишь топотом, становилась все гуще и плотнее.
— Это называется предательство, — сказал Микки. — Предателей надо наказывать.
И обнажил меч.
От тяжести задуманного Претендентом деяния движение получилось неловким и совершенно негрозным. И всё же Порто Брутик закричал, попятился, запнулся и упал на спину. Микки Спиллейн быстро подошёл к корчащемуся от страха предателю, приставил к его груди меч и обеими руками надавил.
И Белинда, отвернувшись, вдруг ясно услышала стук переброшенной на небесных счётах костяшки.
И неведомая печаль сдавила ей сердце.
Владетель Бленда трапезничал.
Впрочем, трапезничал — это было слишком сильно сказано. Он лишь поковырялся в блюде, что поставили перед ним первым, отодвинул от себя второе, отказался от третьего, оказав честь лишь вину. Белинда, сидевшая по правую руку от владетеля Бленда, почувствовав, что её другу сердечному сильно не по себе, проявила редкую покладистость и ни слова не говорила, пока юный Спиллейн раз за разом прикладывался к кубку с вином.
В трапезную вошёл Рихард Штилике, врач замка Бленд и его окрестностей.
— Что с нею, доктор? — хмуро спросил Микки. — Что-нибудь серьёзное?
— Как сказать, — неопределённо сказал доктор, вытирая руки полотенцем, любезно поданное Белиндой.
— Так и скажите, — сказал Микки. — Как есть.
— Ваша… э-э-э…
— Знакомая, — подсказал Микки.
— Да… ваша знакомая… Да, в общем-то, ничего плохого, — убедительно сказал Штилике. — Она — беременна, всего и делов-то.
— Здорово! — воскликнул Хромой Сом.
Белинда ахнула и, опрокинув несколько предметов со стола, побежала из трапезной. Вероятно — к подруге. Микки подумал и решил, что весть принесённая доктором относится к добрым. Ему было приятно думать, что после Эрвина Кумана на земле останется его семя.
Впрочем, думал он об этом недолго.
В голове Претендента всё это время шла может быть и небыстрая, но очень упорная работа. А именно, он пытался совместить в одном сознании два противоречивых утверждения. Первое: предатель заслуживает смерти. Второе: убивать безоружного — довольно мерзкое занятие. Он потратил весьма много времени на то, чтобы убедить себя в том, что всё сделал правильно. Однако это был тот самый случай, когда логика бессовестно пасует перед тошнотворно чётким воспоминанием — как мягко, как податливо вошёл меч в живую плоть, как безвольно до омерзения дал себя убить Порто Брутик, как отвратно хрустнула под острием меча, где-то там внутри Порто Брутика, какая-то косточка.
В конце концов, Микки нашёл, как ему показалось, выход.
Не обязательно убивать самому.
Я ведь могу отдавать приказы.
Глава 7,
в которой для начала читатель становится свидетелем захватывающего полёта верхом на драконе
Картина, если воспринимать её несколько отвлечённо, была весьма живописна. Ровные тёмные квадраты строящихся войск, чётко выделяющиеся на фоне зеленых полей. Гарцующая в некотором слегка спесивом отдалении кавалерия. Чёткая геометрия лагеря, раскинувшегося в полутора латах от крепостной стены. Проблема была в том, что Патрик Берг не был способен на отвлечённый взгляд.
— Похоже, скоро начнут, — сказал Пята.
Патрик Берг оглядел свою пятерку. Пята, Мигада, Носк. И двое новеньких, из пополнения, что собралось с окрестных деревень. Лица у всех были серьёзные, у новеньких немного испуганные.
'Ничего, — подумал Патрик. — Это скоро пройдёт. По-любому скоро пройдёт'.
— Да, — сказал он. — Скоро начнут.
Сам он особо не волновался. Даже то обстоятельство, что после первого штурма в строю осталось тридцать пять меченосцев, он воспринимал как нечто само собой разумеющееся. В конце концов, для того нас матери и рожали, чтобы мы воевали. А из тех, кто воюет, кое-кто погибает, как без этого. По- настоящему Патрика печалило лишь то обстоятельство, что в припаса в городе оставалось на неделю. Ну да ладно, подумал меченосец, неделю ещё прожить надо.
— Ребята, — сказал Патрик. — Помните, ничего такого. Пусть каждый делает своё дело. И этого хватит. Должно хватить.
На равнине нежно пропел боевой рог, за ним ещё один и ещё, и тёмные квадраты пехоты пришли в движение, на ходу щетинясь копьями и штурмовыми лестницами.
Так начался второй штурм Кобурга.
