с де ла Вижери, даже плоская, как доска, мадам де Боссюэ нашла себе барона д'Анселя. Все сговаривались о будущих свиданиях и о планах на будущую ночь. Прелестная Соланж де Бельер шептала моему отцу, что будет ждать его у калитки Резервуаров…
Часы в зале Гвардии громко пробили два ночи. Послышались четкие шаги солдат, стук ружей – было время смены швейцарского караула. Я поднялась и незаметно вышла в большой приемный зал. Здесь были сумерки, но в каждой амбразуре окна, в каждой темной нише и укромном уголке притаились влюбленные пары. По тяжелому дыханию и телодвижениям я поняла, что они заняты чем-то весьма интимным, и это меня шокировало.
– Вы удивлены? – спросил сзади чей-то голос. Я обернулась и увидела герцога де Мортемара.
– Признаться, да. Разве нельзя найти более подходящего места для таких занятий?
– Оставьте это ханжество… Через две недели вы ничем не будете отличаться от нас, старых придворных. В Версале день идет за месяц.
Смеясь, он увлек меня к окну, обвил рукой мою талию и стал целовать мне пальцы. Мало-помалу его губы продвигались выше, от кисти к локтю, а там уже и к плечу… Удивленная, я молчала. Почему он считает себя вправе целовать меня? Хотя здесь, возможно, это в порядке вещей… Но, в конце концов, в таких делах должно учитываться и мое мнение!
Я уже собралась отстранить герцога, но тут возле нас выросла чья-то фигура. Это был какой-то мужчина… Освещенный светом луны и факелов, горевших во дворе, его силуэт казался особенно зловещим. Я узнала графа д'Артуа.
Он ступил шаг к нам, и герцог де Мортемар медленно отстранился.
– Сударь, – ледяным высокомерным тоном произнес брат короля, – не кажется ли вам, что вы здесь лишний?
Герцог растерянно развел руками.
– Я не знал, монсеньор, что эта дама занята.
– Отлично знали, черт побери! – грубо крикнул принц. – И, пожалуйста, отправляйтесь в салон.
Я вспыхнула от гнева и стыда, видя, как герцог удаляется. Ну и трус! Хорошо еще, что он мне безразличен… Больше всего меня раздражало то, что свидетелями этой сцены стали все влюбленные парочки.
– Вы думаете, вы мой хозяин? Думаете, вам все позволено? – воскликнула я в бешенстве. – Вы крайне заблуждаетесь, черт возьми! Я… я… я видеть вас не желаю!
Он только смеялся.
– А все-таки меня боятся. И я разгоню всех мотыльков, что слетелись на свет вашей красоты, мадемуазель.
От бессилия я затопала ногами. Нет, его ничем не проймешь!
Гневно фыркнув, я выбежала из зала, проклиная принца на чем свет стоит.
Я бежала по галереям, пустынным гулким залам, длинным анфиладам комнат, постепенно приходя в себя и чувствуя, что заблудилась. Версаля я совсем не знала. Куда мне идти? Где ночевать?
Звонкие голоса привлекли мое внимание, я подошла поближе и, выглянув из-за колонны, прислушалась. Герцог Ангулемский, сын графа д'Артуа, беседовал со своими пажами:
– Мой отец уже нашел себе новую любовницу. Эта носатая Полиньяк ему надоела. Пойдемте, я покажу вам новую.
Я затаила дыхание, сгорая от желания влепить этому мальчишке пощечину. Подумать только, ему всего лишь одиннадцать лет, а он уже такой же негодяй, как и его отец! Принц увел своих пажей куда-то вниз, видимо, намереваясь разыскать меня, – ведь о ком, как не обо мне, шла речь?
Бредя по пустынной ночной галерее, я совсем загрустила. Мне уже хотелось обратиться с расспросами к швейцарцу, стоявшему на карауле, как вдруг на одной из лестниц я столкнулась с худой безгрудой женщиной в черном платье и с горой кружев на корсаже. И хотя ее лицо не было мне знакомо, увидев меня, она радостно всплеснула руками:
– Наконец-то! Мы были в отчаянии, разыскивая вас, дорогая мадемуазель де Тальмон. Вам давно уже пора спать. Королева встанет к десяти утра, и вам нужно присутствовать при утреннем ритуале.
Я была такая уставшая, что обрадовалась известию о приготовленной комнате, но из осторожности спросила:
– Кто вы такая, мадам? Я вас совсем не знаю.
– Я камер-юнгфера ее величества, мадам де Мизери. Вас назначили фрейлиной, значит, мы будем вместе служить королеве.
«Ну уж нет, – подумала я. – Чистить ей туфли и подавать ей булавки я не намерена…»
– Покажите мне мою комнату, – произнесла я вслух. Мадам де Мизери провела меня в большую уютную комнату, обставленную серой с золотом мебелью, с молельней и маленьким кашемировым будуаром. Да, в тех случаях, когда я буду не в силах доехать до Парижа, я буду ночевать тут…
И все же, засыпая на шелковой, пахнущей лавандой наволочке, я знала, что счастлива. Несмотря на преследования графа д'Артуа, бал был великолепен. Я стала настоящей светской дамой, или постепенно стану ей. За мной будут ухаживать мужчины. Я постараюсь быть самой-самой красивой… Чтобы Анри, увидев меня вновь, все-таки сказал мне, что любит меня.
Я уснула, усталая и счастливая, и видела только радостные сны.
Мои шаги гулко раздавались в холодной тишине огромного зала. Я слушала, как забавно стучат каблучки моих венецианских туфелек – цок-цок-цок… Зеркальный паркет отражал меня всю, с ног до головы. Эти бесчисленные анфилады комнат, лишенные жизни, не слышащие звуков, утомляли меня. Мне хотелось снова в Версаль, где я провела чуть больше месяца и к которому уже успела привыкнуть. Там, по крайней
