— И о чем говорят эти символы, доктор?
— Я уже рассказал тебе немного о результатах нашей расшифровки. В основном, они касались эволюции невродермических паразитов. Похоже, мы даже разгадали причину отправки этих снарядов, осуществленной несколько тысячелетий назад. Их солнце должно было превратиться в сверхновую. Теоретически, они разработали звездолет, но не смогли создать для него необходимого топлива. Отсутствовал какой-то важный элемент. Они достигли внешних планет своей системы, но это им не помогло. И тогда они вырастили колонию паразитов-благодетелей, поместили их в эти шары и выстрелили ими в небо, как дробью. Звезды должны были притянуть снаряды к себе. Они рассчитали курс таким образом, чтобы шары выходили на вытянутые эллиптические орбиты вокруг солнц — достаточно близко, чтобы попасть в «жизненный» пояс. И посмотри, эти снаряды угодили в цель при первом же прохождении.
— Вы хотите сказать, они не были нацелены точно на нас?
— Конечно, нет. Откуда им было знать о нашей планете? Представь, какая дальность — сотни световых лет. Просто они решили пальнуть наугад по нескольким звездам. Отправка их любимчиков — это последний отпор небытию! Это символическое сопротивление смерти и красивый жест, который они еще могли себе позволить. Они отдавали частичку своих душ, как если бы человек написал завещание и оставил свое богатство каким-то неизвестным созданиям, живущим в далеких просторах галактики. Вообрази, что они сейчас здесь, что они осматривают снаряды перед запуском в космос. Это их подарок незнакомым наследникам, и возможно, не нам одним. Они подарили нам чудо, которое однажды вывело их из животного состояния и возвысило до уровня разумных мыслящих существ.
Сиверс замолчал, рассматривая солнечный свет за высокими подвальными окнами. Он снова говорил сам с собой:
— Я вижу, как они поворачиваются и молча уходят… ожидая, когда их гибнущее солнце достигнет точки детонации. Они оставили нам последний знак — свое темное благословение космосу.
— Да вы с ума сошли, Сиверс! — сердито крикнул Пол.
Ученый развернулся и, о Боже, каким бледным стало его лицо. Забыв обо всем, он хотел схватить Пола за плечо, но тот увернулся, и старик смущенно отдернул руку.
— Неужели вы действительно считаете эту гадость желаемой? — не унимался Пол. — Вы даже не замечаете, что находитесь под ее влиянием. И не смотрите на меня так! Вы сами просили меня быть объективным!
Доктор Сиверс холодно усмехнулся.
— Я не говорил, что она желаема. Я просто доказал тебе, что существа, пославшие сообщение, рассматривали маленьких букашек, как благодетелей. Да, я согласен, они сделали несколько неправильных допущений…
— Или, возможно, они просто не брали в расчет нас, получателей их космических бандеролей?
— Нет, они обо всем позаботились. Их ошибка состояла только в том предположении, что мы будем открывать эти снаряды осторожно. Вероятно, они не думали, что мы можем оказаться нахально беспечными и одновременно разумными существами. Они полагали, что мы сначала прочитаем их предостережение и только потом уже вскроем внутренний контейнер.
— Предостережение?
Сиверс горько усмехнулся.
— Да. На каждой пластине мы обнаружили одну и ту же фразу из более крупных символов. Вот, видишь этот узор на верхнем кольце? Они просили нас не вскрывать контейнер до полной расшифровки сообщения и предупреждали, что его содержимое лишь ускорит нашу самоликвидацию, если мы убиваем друг друга.
— Но кто-то все равно должен быть открыть его, ничего не читая, — возразил Пол.
Сиверс отвернулся к окну.
— Ты не совсем прав. Отправители не могли предвидеть наши обезьяньи мозги. Если бы эти существа стали свидетелями того, как Человек выкапывает их снаряды, кряхтит над ними, хихикает, раскалывает, будто орехи, а затем поворачивается к ним хвостом и, завывая, бежит в лес, они бы дважды подумали, прежде чем выпускать второй заряд своей небесной дроби.
— Доктор, и что теперь будет с нами? Я хотел сказать, с миром?
Сиверс пожал плечами.
— Я видел ребенка, рожденного вчера на окраине острова. Он от рождения целиком покрыт невродермой. Есть некоторые сенсорные дополнения — небольшие поры на кончиках пальцев, вкусовые отростки и обонятельные клетки в них. Выше каждого глаза расположены нервные узлы, чувствительные к инфракрасному свету.
Пол застонал.
— Это не первый случай. Такие вещи случались и со взрослыми людьми, но для этого необходимы определенные условия. У брата Томаса тоже есть поры на пальцах. Конечно, он пока не знает, как пользоваться ими. Он получает через них какие-то ощущения, но рецепторы не связаны с обонятельными и вкусовыми центрами мозга. Они замыкаются на какие-то новые локальные системы. Брат Томас может касаться предметов и получать различные комбинации восприятий тепла, боли, холода, давления и тому подобное. Он говорит, что уксус — холодный, как лед, хинин — горячий до боли, а кологен — колючий и теплый, как вельвет. И еще он краснеет от смущения, когда касается мускусных благовоний.
Пол засмеялся, и зазвеневшее ухо напугало его.
— Возможно, сменится несколько поколений, прежде чем мы узнаем обо всем, что произошло, — продолжал Сиверс. — Я исследовал срезы крысиного мозга и нашел там микроорганизмы. Они трудились над подключением новых рецепторов к определенным нервным центрам. Наши потомки, если человек все-таки выживет на Земле, вероятно, будут анализировать вещества одним прикосновением, качественно определяя состав тестовой колбой, упрятанной в пальце. Используя инфракрасный диапозон, они будут видеть теплый радиатор в темной комнате. Возможно, появятся ультрафиолетовые ощущения. Мои крысы уже чувствуют их.
Пол подошел к крысиным клеткам и посмотрел на трех серокожих животных, которые казались крупнее остальных. Отбежав к задней стенке, те внимательно следили за ним. Крысы пищали и обменивались друг с другом взглядами.
— Это третье поколение гиперов, — сказал Сиверс. — Они уже создали простейший язык. Не очень разумный по человеческим стандартам, но довольно хитрый. Они научились использовать свое сенсорное оснащение. Им известно, когда я хочу покормить всю стаю или когда хочу убить одну из них для последующего анатомирования. Думаю, причиной здесь является незначительное изменение моего эмоционального запаха. Обучение — это высокий барьер, юноша. Гипер с пальцевыми порами получает какие-то ощущения, но ему требуется долгое время для овладения их смыслом. Малыш получает визуальные образы от необученных глаз, но эти ощущения лишены смысла до тех пор, пока он не начнет ассоциировать молоко с белым цветом, мать — с формой ее лица и так далее.
— А что происходит с мозгом? — спросил его Пол.
— Почти ничего нового. Я не наблюдал больших изменений. Крысы демонстрируют развитие разума, но размеры мозга не изменяются. Интеллект, по-видимому, основан на способности воспринимать мир в терминах большего числа чувств. Идеи, концепции и аксиомы сотканы из набора воспоминаний о предыдущем сенсорном опыте. Яблоко красное, оно пахнет, оно сладко-кислое и приятное на вкус — вот ваша сенсорная идея яблока. Слепой человек без языка и вкусовых пупырышков уже не создаст такую полную идею. С другой стороны, гипер вводит в нее новые дополнения, непонятные вам. А полностью развившийся гипер — я не говорю о себе — будет наделен огромным сенсорным набором, который изменит все наши представления о людях и мире. Благодаря новым чувствам человеческий разум станет более эффективным. Хотя этому есть очевидная помеха.
Сиверс задумчиво потер подбородок.
— Инстинктивной целью паразитов является обеспечение наилучшего выживания их «хозяина» — индивидуального «хозяина». Вот, в чем смысл предостережения. Если люди объединятся в совместном труде, паразиты помогут им оформить мир и подчинить окружение. Если же человек будет сражаться с себе подобными, паразиты помогут ему выполнить эту работу. Они помогут ему уничтожить себя с потрясающей эффективностью.
