У самой двери я почувствовала, что мне физически необходимо обернуться.
– Скотина! – крикнула я в пролет лестницы. – Грязная свинья! Дубина! Идиот!
Я стукнула дверью так сильно, как только смогла. И во дворе нос к носу столкнулась с Розарио.
Он молча рассматривал мое лицо, и я невольно поднесла руку к виску. В голове до сих пор слегка шумело от удара.
– Кто это сделал? – глухо и спокойно спросил Розарио.
От сдерживаемой ярости, звучавшей в его голосе, мне стало не по себе.
– Белланже, этот подонок, – произнесла я с ненавистью. И тут же поспешно добавила: – Но, Розарио, все уже кончилось, ты должен…
Не дослушав меня, он зашагал к дому. Я бросилась вслед, догнала, схватила за руку.
– Нет, Розарио, только не сейчас, пожалуйста!
Остановившись, он обернулся ко мне:
– А когда же? Этот мерзавец посмел ударить мою сестру. Ты думаешь, я проглочу такое?
– А ты думаешь, мне будет легче, если тебя заберут в тюрьму? Все и так достаточно плохо.
– Он угрожал нам тюрьмой?
Я опустила голову.
– Да. Свидетельство о благонадежности и этот чертов декрет об обращении на «ты», я совсем забыла о нем…
– Тем более с нашим хозяином надо разобраться. Жди меня там, у фонтана.
– Но, Розарио…
– Слушай, что тебе говорят! – гневно крикнул он. – Черт побери! Я скоро вернусь.
Хлопнула входная дверь, и я осталась одна у дома. Честно говоря, от всего этого мне было тошно. Розарио устроит драку, гражданка Белланже, чего доброго, пригласит полицию, чтобы унять потасовку. Розарио был очень высокий и сильный, но ведь и Белланже не малыш… Кроме того, этот мерзавец наверняка донесет на нас в наблюдательный комитет секции – донесет уже за одно мое сопротивление, а поступок брата все усугубит. Разумеется, Белланже помчится в комитет и там, демонстрируя свои синяки, заявит о нападении роялистов на доброго честного патриота. Нам надо съезжать с этой квартиры, и как можно скорее.
От волнения и тревоги меня до костей пробирал холод. А может, не от волнения, а от плохой одежды. Поплотнее запахнув на себе теплую шаль, я сжала зубы, уговаривая себя успокоиться. Холодный осенний ветер продувал насквозь, одета я была явно не по погоде. У меня даже чепца не было, и я ходила простоволосая. Но об этом ли надо думать сейчас?
До меня донеслась грязная брань, крики. А потом словно что-то тяжелое грохнулось оземь. Напряженно прислушиваясь, я замерла. Мне показалось, я слышу проклятия и стоны. Не раздумывая, я бросилась к дому.
Розарио, прихрамывая, вышел из двери и остановил меня.
– Боже, что с тобой? – воскликнула я в ужасе.
– Да что со мной может быть? Все в порядке.
Один глаз у него заплыл, скула была рассечена, губы разбиты.
– Целы ли у тебя зубы, по крайней мере?
– Целы, – буркнул он, направляясь к фонтану.
Я подала ему носовой платок. Он смочил его в воде и приложил к глазу. Потом повернулся ко мне и даже подмигнул. Он никогда не терял своего легкомыслия, этот Розарио.
– Что это был за шум, Розарио? Кто там стонал?
– Белланже, кто же еще.
Словно решившись, он с некоторым смущением произнес:
– Знаешь ли, этот ублюдок случайно упал в пролет лестницы. Кажется, он сломал себе ногу.
Я побледнела. Только этого нам и не хватало! Схватив брата за руку, я гневно крикнула:
– Так чего же ты ждешь? Пока нас не заберут? Бери Аврору и уходим.
Розарио очень выразительно постучал пальцем по лбу.
– Как уходим? Куда? На улицу? Так ведь нам даже одеться не во что. Надо найти новое жилье.
– И долго ли продлятся поиски? – спросила я тоскливо.
– Да я спрошу у приятелей, где можно поселиться. Дня через два мы переедем на новое место.
Он высморкался в мой платок и отдал его мне. Я молча размышляла. С какими приятелями знается Розарио? В нынешнее время иметь приятелей – непростительная неосторожность.
– Но Белланже. Он ведь приведет сюда комиссаров секции. Брат ухмыльнулся.
– Как приведет? В ближайшее время он будет занят только собой, уж ты поверь. Он и с места не может сдвинуться. Ему не до доносов.
