– Ты хочешь уйти или остаться у меня? – спросила я у Мьетты.
– Хочу остаться.
Я не ожидала такого ответа. Удивленная, я взглянула на нее.
– Но ты же будешь скучать. Ты привыкла к приключениям, к войне, к вольному ветру, наконец.
– Это все потому, что жизнь была плоха. Разве я не достойна лучшего? У себя в деревне я прислуживала в трактире знатным дамам. Правда, это было еще при короле.
– Но мне не нужны твои услуги. Последние два года я жила так, что научилась делать все сама – одеваться, мыть полы, стирать белье, плести кружева…
– Но у вас же есть дети. Правда?
– Да, и ты сможешь присматривать за ними?
– Конечно.
Она подумала о чем-то и сказала, блеснув серыми глазами.
– Ведь вы уедете в Англию, мадам. А я давно мечтала побывать в Англии.
Мьетта приоткрыла дверь и уже на пороге добавила:
– А еще вы обещали мне изумрудное ожерелье, не забывайте.
Я задумчиво посмотрела ей вслед. Особого доверия Мьетта у меня не вызывала. Изумрудное ожерелье. Да у меня самой пока нет ни одного украшения. И все же обещание, данное Мьетте, надо как-то сдержать. Может быть, попросить отца, когда он вернется из Англии?
Стоит ли допускать Мьетту к моим детям? У меня уже был горький опыт, связанный с Валери де ла Вен. Но вполне возможно, что мне понадобится чья-то помощь, ведь детей – трое. А Маргарита уже стара – по моим подсчетам, ей вот-вот исполнится шестьдесят. К тому же Мьетта за все то время, что я ее знаю, оставалась искренней роялисткой и так же, как и я, ненавидела Революцию.
Я выглянула в окно, заметила во дворе маркиза де Лескюра и быстро подняла раму:
– Луи-Мари, добрый вечер!
Он махнул мне рукой, приглашая спуститься вниз.
– Разве вы уже уезжаете?
– Да. Но я не хотел уезжать, не попрощавшись с вами. Я поспешно сбежала по лестнице вниз и остановилась на крыльце гостиницы. Чувство грусти возникло в груди. Мне не хотелось расставаться с маркизом.
– Приветствую вас, – сказал он, приподнимая шляпу, – Кажется, Сюзанна де Тальмон снова превратилась в принцессу.
– Снова?
– Ну, вчера вас было не отличить от Брике.
Я слегка смутилась, вспомнив, каким жалким был вчера мой вид. Но нынче я была уверена в себе.
– Вы сегодня не слишком любезны, господин де Лескюр.
– Может быть.
Он не смотрел на меня. Его взгляд был устремлен вдаль, туда, где синело море.
– Может быть, это от разлуки с вами.
У меня перехватило дыхание.
– А вы… вы уверены, что должны уехать?
– Увы, уверен. У меня под началом трехтысячный отряд, и он ждет моих распоряжений.
Да, увы. Вокруг маленького острова Ре полыхает пламя Вандеи, да и вообще вся Франция объята огнем Революции. Наступит ли когда-нибудь этому конец, придут ли времена мира и спокойствия? Я мысленно послала проклятие всем войнам на свете. И почему мне выпало жить именно в такое время?
– Вы не забудете меня, Сюзанна?
– Нет! – сказала я взволнованно.
– Ведь мы друзья, правда?
– Я люблю вас.
Теперь он смотрел прямо на меня, и синие глаза его пылали. Я открыла рот, чтобы попытаться возразить или разубедить его, но он остановил меня.
– Молчите, ради Бога! Я ничего от вас не требую. Думаете, я не понимаю, как вам трудно? Я бы хотел защитить вас от всего этого безумного мира. Но я могу только одно – вверить вас вашему отцу.
Столько искренности и отчаяния звучало в его голосе, что я вздрогнула и протянула ему руки и по его горячему прикосновению поняла, что он говорит правду. Осторожным и вместе с тем властным движением он привлек меня к себе, и я поняла, что он хочет поцеловать меня на прощанье.
На какой-то миг я замерла в нерешительности, но потом вдруг очень ясно осознала, что буду ненавидеть саму себя, если не позволю ему этого. Полуоткрытыми губами я встретила этот теплый, безумный, почти душащий меня поцелуй. Ошеломленная, я уже через несколько секунд была свободна и только слышала удаляющийся цокот копыт по деревянной мостовой.
