– Вы ведь не скажете герцогу, что я просила за него, не правда ли, сударь?..
…Спустившись на следующий день в вестибюль дворца, я спросила у служанки, вернулся ли господин герцог из конюшен. Ответ был ошеломляющ:
– Хозяин, его брат вместе с тем высоким господином уехали среди ночи, и людей взяли с собой.
Потрясенная, я не могла вымолвить ни слова. Мне хотелось назвать Александра самыми последними словами. Черт возьми, какой гнусный поступок! Уехать, ничего не сказав мне, за моей спиной, среди ночи, – именно тогда, когда я спала! Разумеется, нет смысла спрашивать, куда он уехал. Пытаясь скрыть то, что я чувствую, я задала служанке несколько вопросов. Выяснилось, что братья взяли с собой две сотни человек шуанов, обитавших в окрестностях Белых Лип. Они уехали на войну, не иначе…
– Как долго? – проговорила я одними губами.
– Что, мадам герцогиня?
– Я спрашиваю, герцог сказал, когда вернется?
– Нет, мадам, этого он не сказал.
Так я и думала… Мне снова дали понять, как мало я значу в этом доме. Да что там в этом доме – в его глазах! Меня даже нет смысла предупреждать об отъезде, что уж там говорить о сроках возвращения!
Черт возьми, ну и муж мне достался – хуже не придумаешь! Роялист, шуан и заговорщик!
Я ушла наверх, твердо сказав себе, что буду последней дурой, если подумаю о нем хоть раз за время его отсутствия.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ИНДИЙСКАЯ МЕДИЦИНА
1
Дни шли за днями, прошел целый месяц, а от Александра не было никаких вестей. Поначалу я даже опасалась отлучаться надолго из дома, думая, что как раз во время моего отсутствия прибудет гонец с вестями от герцога. Но это мое преданное затворничество ничего не изменило. Видимо, он не вспоминал обо мне.
Жан тоже не очень-то баловал меня письмами. О его делах я узнавала из писем Шарля, длинных и обстоятельных. И дела эти, я подозревала, шли совсем не блестяще. Кроме арифметики и географии, Жан не успевал ни по какому предмету. Было похоже, что он завалит экзамены. В конце концов, после сретенья я спешно выехала в Ренн, чтобы как следует отчитать сына. Тем более что и директор коллежа уже не раз вызывал меня туда.
Но случилось так, что говорить с Жаном мне пришлось вовсе не об учебе.
– Он болен, сударыня, – сказал мне воспитатель, дежуривший в коридоре.
– Болен?
– Нет причин для волнения. Это всего лишь простуда. В противном случае мы немедленно послали бы за вами.
– Да где же он? Где Жан? – встревоженно спросила я.
– В лазарете. Я провожу вас.
Он провел меня в самый конец левого флигеля и распахнул дверь одной из комнат. Здесь был полумрак. По углам стояли две кровати, одна из них была пуста, на другой кто-то лежал. Вся обстановка показалась мне слишком хмурой и холодной для больных. Даже огонь в камине пылал недостаточно жарко. Я быстро подошла к кровати, присела на ее краешек, осторожно отвернула одеяло, которое Жан натянул на самую голову. Он весь вскинулся.
– Ма, ты здесь?
– Да, я здесь, я приехала повидать тебя, дорогой. И совсем не думала, что ты заболеешь.
Я порывисто гладила его волосы, потом наклонилась, губами коснулась лба сына. У него был жар. Не слишком большой, правда, но я забеспокоилась.
– Жан, что с тобой? Что говорит доктор?
– У меня болит горло. И доктор говорит то же самое.
– Ты можешь рассказать, как это случилось? Ты промочил ноги?
Он поморщился, потом трудно глотнул, словно превозмогая что-то. Мне с каждой минутой становилось все тревожнее. Жан был бледен, как полотно, черты лица невероятно заострились, губы пересохли. А главное – эти пылающие блестящие глаза. Они больше всего наводили на мысль, что ребенка нужно лечить.
– Во вторник мы с Марком ходили сюда, в лазарет, проведать Эжена. Я тогда был здоров. Знаешь, ма, мне кажется, я от Эжена заразился.
– Чем тебя лечат? Тебе дают какие-то лекарства?
– Ментоловые пилюли и бертолетову соль.
Мгновение я сидела молча, не зная, на что решиться. Лазарет мне не нравился. Нельзя надеяться, что чужие люди будут ухаживать за моим сыном так, как сделала бы это я. Ему здесь скучно и холодно, вообще нерадостно. Ему нужна теплая постель, внимание и любовь окружающих.
Я торопливо поцеловала мальчика:
– Подожди одну минуту, Жанно. Я сейчас вернусь.
Выйдя в коридор, я разыскала воспитателя, который провожал меня сюда, и сказала ему о догадках
