наверное, выцарапала ему глаза. Но он, к счастью, спрашивал хотя и весело, но серьезно.
Жан взглянул на меня.
– Если мама согласится, то, конечно, да, папа!
Я с укоризной взглянула на сына. Ну никак не мог он удержаться от этого слова – «папа». Он даже Берте завидовал только потому, что у нее есть человек, которого она может так называть.
Принц рассмеялся, потрепал сына по плечу.
– Ну вот и отлично. Что у вас с рукой, Жан?
Глядя на графа широко раскрытыми, полными доверия, наивности и почти любви глазами, Жан простодушно пояснил:
– Берта позвала меня качаться на лозе, а сама упала прямо на меня. Я сломал руку. Теперь уже лубок сняли, но я еще не совсем оправился.
– Ничего. Полагаю, это не помешает вам принять от меня некоторые подарки.
Я внимательно следила за происходящим. Граф снял с руки кольцо с изумрудом и надел его на палец мальчику.
– Возьмите это, Жан. Я так мало вам пока давал. Но это ничего: когда-то я обещал вашей маме заботиться о вас, и я сдержу слово. – Выпрямившись, он добавил: – Но у меня есть для вас что-то более ценное.
Граф д'Артуа, подумав, сиял со стены длинную кривую саблю в дамасских ножнах, инкрустированную перламутром и бриллиантами, с эфесом, отлитым из чистого золота. Жан понял, что именно ему собираются подарить, и глаза его заблестели: он уже два года мечтал о настоящей, не деревянной сабле! Пока у него был только маленький кинжал, подаренный дедом.
– Это сабля моего прадеда, короля Станислава Лещинского, отца королевы Марии Лещинской. С ней он сражался у Данцига. Это одна из тех вещей, которые могут принадлежать только Бурбону. Вас уже можно причислить к ним. Это вам на память обо мне, Жан.
И он поцеловал мальчика в лоб.
Я не верила своим глазам. Я впервые видела, чтобы принц так разговаривал с ребенком. Насколько я помню, еще при Старом порядке своим детям он не уделял никакого внимания.
– Ну а что ты скажешь, Жан, о целой куче шоколада, ванильных пирожных и мороженого? Как тебе это нравится?
– Очень нравится, папа, – простодушно ответил Жанно. – А где?
– В соседней комнате ждет тебя не дождется.
Жанно столько лет не то что не ел, но даже не видел подобных лакомств. Прицепив длинную саблю сбоку и поддерживая ее, чтобы не била по ногам, он поволок ее за собой к двери, даже забыв церемонно поклониться.
Я посмотрела ему вслед, вздыхая. У меня были все основания быть более чем довольной этой встречей. Принц, при его легкомыслии и полнейшем равнодушии ко всему, что прямо не касалось его удовольствий, не мог вести себя лучше. А уж на подарки я и не надеялась. Вот радость-то для Жанно… Меня, правда, несколько удивил вопрос графа: «Хочешь ли ты жить рядом со мной?»
Принц резко повернулся на каблуках, обнял меня за талию.
– А он прехорошенький, этот ваш мальчик, дорогая!
– Вы говорите «ваш»? Не «наш»?
– Я не уверен. Никогда не буду вполне уверен!
Меня охватило возмущение.
– Почему же, в таком случае, вы позвали меня сюда?
– Да потому что, душенька, мне дорого все, что связывало нас в прошлом! Я ни о чем не могу вспомнить без трепета. Это, черт побери, все моя глупейшая сентиментальность, и вы ее, быть может, вовсе не заслуживаете. Но что поделаешь, моя дорогая: вы слишком большой отрезок в моей жизни, чтобы я мог не думать об этом мальчике.
– Но Боже мой, зачем же все это тогда сделано? Пригласив нас сюда, вы всем дали понять, что я – ваша любовница, а Жан – ваш сын! Даже ваши дети теперь уверены в этом! Теперь уже никого не разубедишь!
– А почему, собственно, это вас так волнует?
– Меня удивляет, как можно, самому не веря, убеждать остальных! – ответила я сердито. Сердце у меня стучало очень громко. Разозленная, я высвободилась из рук графа.
– Да перестаньте вы устраивать сцены, моя несравненная! Разве я сказал, что не согласен добросовестно быть отцом нашему сыну?
Пораженная, я умолкла, не зная, к чему он клонит.
– Вы, Сюзанна, никогда не скажете мне правды. Таким образом, ни в том, ни в другом я никогда не буду уверен. Жан может быть и моим, и не моим. Но зачем это выяснять? Я без ума от вас, мне нравится ваш сын. Я сделаю для него все, что в моих силах. И, кроме того, мне хочется немного подразнить своих законных сыновей, которые мне порядком надоели.
Подобные речи казались мне чрезвычайно странными, но я уже почти успокоилась. У Жана будет отец, и это главное.
И все же, когда граф поцеловал меня, я не разомкнула губ ему навстречу.
