— Знаю, что мы говорили об этом прежде, но я еще не готова к длительным и прочным отношениям. Я просто хотела, чтобы вы знали: мои намерения не изменились. Я полу чаю удовольствие от своего теперешнего образа жизни и ничего не хочу в лей сейчас менять.
Дэн заставил себя ободряюще улыбнуться.
— Я тоже пока не стремлюсь устанавливать прочных и постоянных отношений.
Хотя он произнес именно те слова, которые Мэри, по-видимому, хотела услышать, Дэн не был уверен, что сказал правду. Что-то изменилось сегодня вечером. И прежде всего в нем. Он надеялся, что и в Мэри тоже. Но возможно, он выдавал желаемое за действительное. Несмотря на то что Мэри с успехом управляла своим рестораном, она никогда не производила на него впечатления женщины, стремящейся сделать карьеру в бизнесе. Но ведь это еще не значило, что она этого не хотела. Смог бы он с этим примириться? Этого Дэн не знал.
Он поднялся, привлек к себе Мэри и потянул за собой.
— Зачем нам спешить? Почему бы не продвигаться в наших отношениях шаг за шагом?
Но этот один шаг на деле был очень значительным, и скоро Мэри оказалась наверху, в спальне Дэна. Огромная двуспальная кровать, главный предмет в комнате, была застлана ярко-синим, с бежевым, покрывалом с геометрическим узором. Мебель спальни была из светлого дуба, на окнах — деревянные жалюзи.
Дэн нежно поцеловал Мэри, лаская ее губы, потом так же нежно поцеловал в лоб.
— Я желал вас с первой минуты, как только увидел, — признался он. — Даже несмотря на то что вы изничтожили меня за статью.
Мэри нежно гладила его лицо, щеки, на которых уже проступила щетина, но сковывавший ее страх не оставлял ее.
— Я тоже хочу вас, Дэн. Я только надеюсь…
— Что такое?
— Я надеюсь, что не разочарую вас. Я совсем неопытна.
Мэри не могла заставить себя сказать ему, что она девственница. Ей казалось, что это некая форма уродства. Он сочтет ее ненормальной или чудаковатой. В наше время не много найдется тридцатитрехлетних девственниц.
— Ни о чем не беспокойтесь. Просто расслабьтесь и наслаждайтесь.
Мэри с трудом сглотнула комок в горле, когда прочла в глубине его зеленых глаз страсть и томление. Сила этой страсти потрясла ее.
— Я не взяла с собой ночную рубашку.
Это было нелепое замечание, она и сама почувствовала его фальшь. Но, черт возьми! Она нервничала. Дэн нежно улыбнулся ей: — Что на вас под этим столь откровенным платьем?
Вспомнив, что на ней только крошечные лоскутки красного кружева, которые лишь с некоторой натяжкой можно было назвать трусиками и бюстгальтером, надетые раньше, когда она еще собиралась облачиться в красное платье, Мэри прикусила губу.
— Только нижнее белье.
— Отлично, сойдет. Повернитесь-ка. Я расстегну молнию. — Мэри подчинилась, и через две секунды молния на платье была расстегнута. Она ощутила это, потому что ждала этого момента затаив дыхание. И не могла сказать, было ли ей лучше или хуже от ловкости и сноровки Дэна. — Переступите через платье, — скомандовал он и поцеловал ее в шею, от чего волосы у нее на затылке встали дыбом. — Я хочу видеть вас всю!
Господи! Она так боялась этой минуты!
— Я ведь не супермодель.
«Я обычная женщина, не избежавшая целлюлита», — хотела она добавить.
— Позвольте мне судить. Договорились?
С трудом сделав глубокий вдох, Мэри переступила через платье и бросила его на ближайший стул. Она слышала, как Дэн судорожно вздохнул, видела, как потемнели его глаза. Он не отрываясь смотрел на ее почти обнаженное тело, и от этого ей стало легче. Совсем чуть-чуть.
Он, слава Богу, не отвернулся. Как она была рада, что не надела белые хлопчатобумажные панталоны! Она сомневалась, что они вызвали бы у него подобную реакцию.
— У вас потрясающая фигура.
Слава Богу! О, чудо-бюстгальтер! Ей так хотелось скрестить руки на груди, но она просто стояла и позволяла ему рассматривать себя.
— Теперь ваша очередь, — сказала она наконец.
Усмехнувшись и не обнаруживая и малейшего смущения или застенчивости, он снял рубашку и брюки и остался в одних плавках. О Боже — это были плавки! Мэри в своей жизни видела немногих мужчин в нижнем белье. Ее отец и брат носили длинные трусы, но они были не в счет. Подняв глаза до уровня груди Дэна, она задержала дыхание. Ее пальцы жаждали прикоснуться к этой мускулистой груди, поросшей волосами.
— Вы…
Мэри замолчала, не зная, стоит ли говорить мужчине, что он хорошо сложен. Вместо этого она провела языком по губам, не сознавая, сколь соблазнительное зрелище являет собой.
— Вы готовы? — спросил Дэн, приближаясь к ней, и в его глазах она прочла нетерпение.
Она покачала головой, загипнотизированная этим зрелищем.
— Не думаю.
— Хорошо, я тоже еще не готов.
Он подвел ее к постели. Лежа рядом с ней, Дэн чувствовал, как напряжено ее тело. Она нервничала. Веки ее были плотно сжаты, и ему захотелось успокоить Мэри. Он стал нежно ласкать ее. Его руки скользили вдоль ее тела, по плечам, по рукам, по бедрам.
— Расслабьтесь. Вы прекрасны. Вы такая нежная. Ваше тело совершенно. Вы невероятно прекрасны.
Он поиграл краями ее кружевных трусиков и почувствовал, как под его руками сократились мышцы ее живота. Потом его ладонь скользнула вниз и накрыла венерин бугорок.
— О Боже! — Глаза Мэри широко распахнулись. Потом ресницы ее затрепетали, и веки снова опустились.
Дэн ласкал языком самые чувствительные участки ее тела. Он ловил ртом ее стоны, его язык повторял движения его пальца, и в ней возникало непреодолимое желание, о существовании которого она даже не подозревала. Мэри поняла это, когда он спустил с нее трусики, расстегнул застежку бюстгальтера и снял и его тоже. Он любовался ее грудью, потом его язык принялся ласкать и дразнить ее соски.
— У меня развивается аппетит ко всему итальянскому, — пробормотал он, и все ее тело обдало жаром.
Его ласки вызывали в ней волшебные, чудесные ощущения. Она вцепилась в простыни, опасаясь свалиться с кровати.
— Расслабься, моя сладостная Мэри, — снова нежно проговорил он. — Еще не все кончено.
Он опустился ниже и осыпал обжигающими поцелуями ее живот и внутреннюю поверхность бедер и целовал ее до тех пор, пока ей не захотелось громко закричать от нетерпения. Когда же его язык добрался до заветного, самого чувствительного места, она не могла больше сдерживаться и у нее вырвался громкий крик, потому что наслаждение стало почти нестерпимым.
— Тебе приятно?
— Да, да! Продолжай! Что бы ты ни делал, не останавливайся! — Ей показалось, что она расслышала его смех. Потом его язык нырнул глубоко в ее тело, и она уже ничего больше не слышала, кроме бурного биения своего сердца, отдававшегося шумом в ушах. — О, пожалуйста! Ты меня убиваешь.
Но это была сладостная смерть. Это было лучше шоколада!
Сбросив с себя то немногое, что еще на нем оставалось, Дэн потянулся к выдвижному ящику прикроватного столика за кондомом, надел его и оказался между ее ног. Он снова неторопливо поцеловал ее, растягивая этот поцелуй, и внезапно ее неуверенность и страх сменились неукротимым желанием, всепоглощающим голодом, потребностью, чтобы он проник глубоко в ее тело.
