Несмотря на то, что внешне проект выглядел блестяще, Антон совсем не был уверен, что его осуществление не выйдет за границы приемлемого риска. Идея явно опережала свое время. Слишком рано, а потому слишком опасно. Может быть, через несколько лет, когда замысел будет проверен на практике…
Первой реакцией Антона Магнуса было – наложить на проект вето. Юность и неопытность девушки, ее дерзость только укрепляли это намерение.
Но что-то остановило Антона. И дело было даже не в самом плане-удивлял тот факт, что доклад был так поспешно вставлен в повестку сегодняшнего совещания, весьма редкий случай. Судя по всему, его сын Джек был целиком и полностью на стороне Бол-линджер. Очевидно, перед совещанием он провел нелегкую работу по выкручиванию рук некоторым членам совета, чтобы обеспечить поддержку доклада. Именно Джек отвечал за европейские филиалы, и он должен быть уверен в продуктивности плана, ведь Джек никогда ничего не делал просто так. Именно думая о сыне, Антон не провалил предложение Боллинджер – хотя для этого достаточно было подать сигнал одному из приближенных.
Всю свою жизнь в бизнесе Антон Магнус совмещал терпение рыбака со знанием стратегии шахматного гроссмейстера, чтобы управлять людьми, как коллегами, так и соперниками, заставляя их поступать по своему желанию. Но он до сих пор не встречал более хитрого своевольного соратника, чем собственный сын, человека, которого он сам выбрал как своего преемника, будущего главу «Магнус индастриз». И что же? Джек, блестящий, решительный, безжалостный администратор, желал претворить в жизнь этот проект и не задумался пустить для этого в ход всю свою власть в корпорации.
Антон Магнус решил ему это позволить. Однажды, и возможно очень скоро, этот небольшой подарок позволит ему потребовать у сына ответного одолжения, которое будет иметь гораздо большую ценность, чем эта маленькая жертва. Никто не в силах предсказать будущее. Сегодняшняя потеря может стать завтрашним приобретением.
Мысли Антона Магнуса унеслись далеко. Он думал не о проекте Боллинджер, не об ее красноречии и уме, которые произвели такое впечатление на совет и помогли получить его согласие.
Антон размышлял о стройном, созревшем для любви теле под строгой одеждой. Эта девушка была очень красива какой-то необычной красотой, не только физической, но и духовной. Магнус вспомнил, как смотрел на нее Джек в течение всего совещания. Выражение его лица стоило тысячи слов. Конечно, он старался, как мог, делать безразличный вид. Но отец знает своего сына. Возможно, лучше, чем тот знает себя самого.
Антон Магнус встал, прошел в угол кабинета, где у высокого окна стоял шахматный столик, взглянул на неподвижные фигурки и улыбнулся.
Фрэнсис Боллинджер могла стать идеальной пешкой. А пешки, по мнению Антона Магнуса, были важными фигурами. Благодаря им можно выиграть и проиграть партию. Но хороший игрок должен жертвовать пешками только в том случае, если они уже послужили его целям.
Глава 9
Фрэнси все еще приходила в себя после совещания и радовалась его неожиданным результатам, когда произошло еще одно событие, имевшее далеко идущее влияние на всю ее последующую жизнь. Джек позвонил в кабинет, где Фрэнси занималась сборами, компьютерными распечатками и поисками преподавателя голландского языка, и пригласил ее на вечер в дом своих родителей на Парк-авеню.
– Прием дается по двум причинам, – пояснил он. – Моя старшая сестра Гретхен только что родила. Это первый внук у отца, и он хочет отпраздновать такое событие. Кроме того, «Магнус индастриз» приобрела судоходную компанию, благодаря родству с семьей мужа Гретхен, Траубриджами. Прекрасный случай отметить появление двойни.
Фрэнси было удивилась, с чего это Джек вспомнил о ней, но, проглотив вертевшиеся на языке вопросы, согласилась пойти.
– Там будет много народу, -небрежно добавил Джек, – и некоторые из них хорошо вам знакомы. Не дайте им запугать себя!
Только оказавшись в доме Магнуса, Фрэнси поняла, что Джек не все ей объяснил.
Особняк Магнусов на Парк-авеню представлял собой шестиэтажное мраморное чудо в греческом стиле. Дом был продан городу Вандербильдами-они не могли себе позволить платить такие огромные налоги на недвижимость. Но Антон Магнус купил его для себя, когда корпорация вышла на третье место в стране. К этому времени его личный счет уже достиг астрономической цифры.
Магнус восстановил дом во всем его былом великолепии и даже сверх того. Вся фурнитура, мрамор, паркетные полы, панели и багет были привезены из Европы, а картины на стенах составляли одно из лучших в Америке частных собраний. Фрэнси узнавала также скульптуры и гобелены знаменитых мастеров, обюссоновские и восточные ковры, фарфор и мебель из каталога коллекций Магнусов, который в свое время купила из чистого любопытства.
Словом, это было великолепное место, сочетавшее, по меньшей мере, дюжину различных стилей и эпох. Но несмотря на все это разнообразие, особняк нес на себе четкий отпечаток личности Антона Магнуса, хотя трудно было, пожалуй, объяснить, в чем это проявлялось. Просто владелец постоянно, незримо присутствовал здесь, в каждом уголке огромного дома, и каждый переступавший его порог чувствовал скрытую во всем силу, силу, которой не было надобности демонстрировать себя, такова была уверенность ее обладателя в своем превосходстве над окружающими.
Фрэнси была рада, что оказалась тут одна. Джек настоял на том, чтоб быть ее партнером на этот вечер.
– Вам необходим компаньон, – заявил он, – а кроме себя, я никого не могу предложить для такого случая. Вы поймете, что я имею в виду, когда окажетесь там.
Он заехал за Фрэнси и похвалил ее изящное платье простого покроя и со вкусом подобранные украшения.
– Вы так добры, что взяли меня под свое крыло, – прошептала Фрэнси, когда они подъехали к особняку, улица перед которым была заставлена множеством машин. Она почувствовала себя Золушкой на балу, куда ее не звали.
– Вовсе нет, – улыбнулся Джек. – Это вы делаете мне одолжение. У меня на то свои эгоистические причины. Пытаюсь как можно реже находиться под крышей родного дома, и поскольку сегодня никак нельзя
