Наука логики

поэтому и завершение всей «феноменологической» и «логической» истории мыслящего духа, ее возвращение к своему исходному пункту: своего абсолютно-точного и незамутненного изображения «мыслящий дух» достигает, естественно, в печатном слове — в трактате по логике…

Вся эта грандиозная концепция истории «отчуждения» (опредмечивания) творческой энергии мышления и «обратного присвоения» ею плодов своего труда («распредмечивания»), начинающаяся со слова и в слове же замыкающая свои циклы, как раз и есть та история, схема которой изображена в «Науке логики».

Разгадка этой концепции не так уж сложна, основанием всей сложной схемы служит старинное представление, согласно которому человек сначала думает, а затем уже — реально действует в мире. Отсюда и схема: слово — дело — вещь (созданная делом) — снова слово (на этот раз — словесно-фиксированный отчет о содеянном). А далее — новый цикл по той же самой схеме, но на новой основе, благодаря чему все движение имеет форму не «круга», а спирали, цикла циклов, «круга кругов», каждый из которых, однако, и начинается и заканчивается в одной и той же точке, в слове.

«Рациональное зерно» — и одновременно мистифицирующий момент этой схемы — легче всего рассмотреть сквозь аналогию (хотя это и больше, чем просто «аналогия») с теми метаморфозами, которые политэкономия выявила в анализе товарно-денежного обращения. Схема последнего выражается, как известно, в формуле: «Т — Д — Т». Товар (Т) выступает тут ж как «начало», и как «конец» цикла, а Деньги — как «посредующее звено» его, как «метаморфоза товара». Но в определенной точке бесконечно замыкающегося на себя — циклического — движения Т — Д — Т — Д — Т — Д… деньги перестают быть просто «посредником» — средством обращения товарных масс — и обретают вдруг загадочную способность к «самовозрастанию». Схематически, в формуле, этот феномен точнейшим образом выражается так: «Д — Т — Д*». Товару же, подлинному исходному пункту всего процесса в целом, достается их прежняя роль — роль посредника и средства, мимолетной метаморфозы денег, в которую они «воплощаются», чтобы совершить акт «самовозрастания». Деньги, которые обрели это таинственное свойство, есть Капитал, и в образе капитала Стоимость получает «магическую способность творить стоимость в силу того, что сама она есть стоимость» — «она внезапно выступает как саморазвивающаяся, как самодвижущаяся субстанция, для которой товары и деньги суть только формы»[12]. В формуле «Д — Т — Д*» стоимость предстаёт как «автоматически действующий субъект»[13], как «субстанция-субьект» всего постоянно возвращающегося в свою исходную точку циклического движения; «…стоимость становится здесь субъектом некоторого процесса, в котором она, постоянно меняя денежную форму на товарную и обратно, сама изменяет свою величину, отталкивает себя как прибавочную стоимость от себя самой как первоначальной стоимости, самовозрастает», и это происходит «на самом деле»[14].

В «Науке логики» Гегель зафиксировал абсолютно ту же самую ситуацию, «только не в отношении «стоимости», а в отношении знания («понятия», системы понятий, «истины»). Фактически он имеет дело с процессом накопления знания, ибо «понятие» — это и есть накопленное знание, так сказать, «постоянный капитал» мышления, который в науке всегда выступает как терминологически зафиксированное «богатство знания», «понятие» в форме слова.

А отсюда и представление, совершенно аналогичное представлению о стоимости как о «самовозрастающей субстанции», как о «субстанции-субъекте», для которой товары и деньги — суть только метаморфозы, мимолетно-обретаемые и мимолетно- сбрасываемые ею «формы» ее «наличного бытия»…

Представим себе теперь экономиста, который пытается теоретически объяснить загадку «самовозрастания стоимости», взяв за исходный пункт своего объяснения Деньги, а не Товар.

В этом случае мы будем иметь абсолютно точный эквивалент гегелевской концепции развития мышления. Гегель с самого начала фиксирует «мышление» (мыслящее познание, «понятие») в словесной форме его «воплощения», его «наличного бытия», как осмысленно произносимое Слово. Реальные же вещи, созданные мыслящим человеком (орудия труда и потребления) в этой схеме неизбежно станут выглядеть как вторая и вторичная, производная, «форма воплощения» того же самого «мышления», которое сначала «оформилось» как Слово…

«Понятие», для которого слово и вещь (создаваемая человеком) оказываются лишь «формами» его «воплощения», мимолетно-пробегаемыми «метаморфозами», при таком объяснении и определяется как «автоматически действующий субъект», как «субъект-субстанция», как «саморазвивающаяся субстанция (= субъект всех своих изменений)»…

Эта схема, как легко понять, вовсе не является горячечным бредом и выдумкой идеалиста. Это просто такое же некритическое описание реального процесса производства и накопления знания («понятия», «системы понятий»), каким является и политико-экономическая теория, бравшая за исходный пункт своего объяснения точно зафиксированный, но теоретически не понятый ею факт. Тот факт, что Деньги, выступая как «форма движения капитала», как исходный пункт и цель всего циклически-возвращающегося к «самому себе» процесса, обнаруживают мистически-загадочную способность самовозрастания, «саморазвития».

В этом случае стоимости, уже «воплощенной» в деньгах, в известной денежной сумме, необходимо придется приписать «имманентно заключенную в ней» способность саморазвития…

Факт, оставленный тем самым без объяснения, и превращается в мистически-загадочный факт. Ему приписывается — в качестве «имманентно-присущей» ему способности — свойство, которое на самом то деле принадлежит вовсе не этому факту, а совсем другому процессу, который выражается («отражает себя») в его форме.

Маркс, раскрывая в «Капитале» тайну «самовозрастания стоимости» — тайну производства и накопления прибавочной стоимости, — не по прихоти и не из кокетства, а намеренно и последовательно- сознательно, использует всю приведенную выше терминологию гегелевской Логики, гегелевской концепции мышления, «понятия».

Дело в том, что идеалистическая иллюзия, создаваемая Гегелем-логиком, имеет ту же самую природу, что и практически-необходимые («практически-истинные») иллюзии, в сфере которых вращается все сознание человека, насильно втянутого в непонятный для него, независимо от его сознания и воли совершающийся, процесс производства и накопления прибавочной стоимости, в процесс «самовозрастания стоимости». Логическая и социально-историческая схема возникновения этих иллюзий объективно и субъективно одна и та же.

Для капиталиста определенная сумма денег, определенная стоимость в непременно- денежной форме, является исходным пунктом всей его дальнейшей деятельности в качестве капиталиста (а потому предпосылкой и условием sine qua non этой деятельности), в качестве «персонифицированного капитала», а потому — и формальной целью этой его специфической деятельности, его жизнедеятельности как профессионала-капиталиста. Откуда и как возникает первоначально эта денежная сумма вместе с ее магическими свойствами, его специально интересовать не может. Это — «не его дело». Он, как «персонифицированный капитал», должен превратить эту денежную сумму в товары определенного рода, чтобы, переработав и продав эти товары, вернуть исходную денежную сумму с приращением, с «прибылью».

То же самое происходит и с профессионалом-теоретиком, с человеком, представляющим собою, своей личностью, «персонифицированное Знание», «персонифицированную Науку», «персонифицированное Понятие». Для него, для его профессии, Знание, накопленное человечеством, не им лично, и притом в строго зафиксированной словесно-знаковой форме, в виде «языка науки», выступает одновременно и как исходный пункт, и как цель его специальной работы. Его личное участие в процессе производства и накопления Знания («определений Понятия») и заключается в том, чтобы приплюсовать к исходному Понятию (к полученному им в ходе образования знанию) новые определения.

Практика же, как вне и независимо от него совершающийся процесс созидания «вещей», и «вещи», созидаемые этой практикой, его интересует главным образом как процесс «овеществления» и проверки его