том, что маленькая часовня лишится своего единственного обитателя, не помещалась у Ника в голове. Потому что самое главное — рядом с Сайласом Ник чувствовал себя защищённым.
Мисс Люпеску тоже считала, что она не должна ограничиваться только кормлением мальчика. Хотя о еде она тоже заботилась.
— Что это? — в ужасе спрашивал Ник.
— Полезная еда, — отвечала мисс Люпеску.
Они были в склепе. Она положила на столешницу два пластиковых контейнера и сняла крышки. Указав на первый, она сказала:
— Это ячменный суп с тушёной свёклой.
Указав на второй, добавила:
— А это салат. Ты должен съесть и то, и другое. Я приготовила это для тебя.
Ник уставился на неё, пытаясь понять, не шутка ли это. Еда, которую приносил Сайлас, обычно была в пакетах, он добывал её в местах, где её продавали поздно ночью, не задавая лишних вопросов. Никто и никогда не приносил ему еду в пластиковом контейнере с крышкой.
— Ужасный запах, — сказал он.
— Если ты не съешь суп сейчас же, — сообщила мисс Люпеску, — он станет ещё хуже. Он остынет. Так что ешь.
Ник был голоден. Он взял пластиковую ложку, опустил её в пурпурно-красную жижу и начал есть. Еда была скользкой и непривычной, но он с ней справился.
— Теперь салат! — скомандовала мисс Люпеску и с хлопком открыла второй контейнер. В нём оказались большие куски сырого лука, свёкла и помидор, щедро политые уксусной заправкой. Ник положил в рот кусок свёклы и начал жевать. Он почувствовал, как скапливается слюна, и понял, что если он попытается что-то проглотить, всё вернётся обратно. Он сказал:
— Я не могу это есть.
— Это очень полезно.
— Меня стошнит.
Они уставились друг на друга, маленький мальчик со взъерошенной шевелюрой мышастого цвета и тощая бледная женщина с идеально прилизанными серебряными волосами. Мисс Люпеску сказала:
— Съешь хоть кусочек.
— Не могу.
— Либо ты съешь ещё один кусок, либо будешь сидеть здесь, пока не съешь всё.
Ник подцепил кусок кислого помидора, прожевал его и с трудом проглотил. Мисс Люпеску закрыла контейнеры и убрала их в полиэтиленовый пакет. Потом она сказала:
— Теперь уроки.
Лето было в разгаре. Темнело не раньше полуночи. Обычно в разгар лета не было никаких уроков — всё время, когда Ник не спал, были бесконечные тёплые сумерки, и он мог играть или исследовать окрестности, или куда-нибудь залезать.
— Уроки? — протянул он.
— Твой наставник посчитал, что неплохо бы мне обучить тебя кое-чему.
— У меня уже есть учителя. Летиция Борроуз учит меня чтению и письму, а мистер Пенниворт учит меня по своей Полной Образовательной Системе для Юного Джентльмена с Дополнительными Материалами, Изучаемыми Посмертно. Я уже учусь географии и всякому такому. Мне не нужны другие уроки.
— Значит, ты и так всё знаешь, мальчик? Тебе шесть лет, и ты уже всё знаешь?
— Я этого не говорил.
Мисс Люпеску скрестила руки на груди.
— Расскажи-ка мне об упырях, — попросила она.
Ник попытался вспомнить, всё что Сайлас рассказывал ему об упырях.
— Следует держаться от них подальше, — сказал он.
— Это всё, что ты знаешь? Da? А почему следует держаться от них подальше? Откуда они приходят? Куда они уходят? Почему нельзя стоять возле упырь-врат? А, мальчик?
Ник пожал плечами и покачал головой.
— Перечисли, какие бывают люди, — продолжила мисс Люпеску. — Живо.
Ник на мгновение задумался.
— Живые, — сказал он. — Ну… и мёртвые.
Он замолчал. Затем неуверенно добавил:
— И… коты?
— Мальчик, ты невежда, — сказала мисс Люпеску. — Это плохо. Причём тебя устраивает, что ты невежда, а это гораздо хуже. Повторяй за мной: есть живые и мёртвые, есть дневные и ночные, есть упыри и туманники, есть высокие охотники и Гончие Бога. И есть ещё отдельно взятые виды.
— А вы кто? — спросил Ник.
— Я, — строго произнесла она, — мисс Люпеску.
— А Сайлас?
Она помедлила, затем сказала:
— Он как раз отдельный вид.
Ник еле выдержал этот урок. Когда Сайлас его чему-либо учил, ему было интересно. Большую часть времени Ник даже не осознавал, что это именно урок. Мисс Люпеску заставляла его заучивать списки, и Ник не мог понять цели такого обучения. Он сидел в склепе, до боли желая оказаться в летних сумерках под призрачной луной.
Когда урок был окончен, он убежал в самом дурном настроении. Он искал, с кем бы ему поиграть, но никого не нашёл и не увидел ничего, кроме большой серой собаки, бродившей среди надгробий. Она держалась от него на расстоянии, мелькая меж камней и меж теней.
Дальше стало ещё хуже.
Мисс Люпеску продолжала приносить Нику свою стряпню: клёцки, плавающие в жиру, густой красновато-пурпурный суп с ложкой сметаны, маленькие холодные варёные картофелины, холодные колбаски с большим количеством чеснока, сваренные вкрутую яйца в серой неаппетитной жидкости. Он старался есть как можно меньше. Уроки продолжались: на протяжении двух дней она учила его, как звать на помощь на различных языках мира, и если он ошибался или что-то забывал, она била его по пальцам своей ручкой. На третий день она устроила допрос:
— По-французски?
— Au secours.
— Азбука Морзе?
— С-О-С. Три точки, три тире, три точки.
— На языке ночных призраков?
— Что за глупости! Я даже не помню, кто такие эти Ночные призраки.
— У них гладкие крылья, они летают низко и быстро. Правда, этот мир они не посещают, они носятся под красным небесами над дорогой в Упырьхейм.
— Да мне это в жизни не пригодится!
Её губы сжались в тонкую линию. Она требовательно повторила:
— Язык ночных призраков.
Ник издал гортанный звук, которому она его научила, похожий на крик орла. Она только фыркнула и сказала:
— Сойдёт.
Ник дождаться не мог, когда же наконец вернётся Сайлас.
— На кладбище иногда приходит большая серая собака, — сказал он. — Она появилась, когда вы приехали. Это ваша собака?
Мисс Люпеску поправила свой галстук и ответила:
— Нет.
— Мы уже закончили?
— На сегодня, да. Ты должен до завтра прочесть и выучить список, который я принесла.
