Абаназер положил карточку на конторку.
— Кое-кто ищет кое-кого.
— Ну и?
— Насколько я слышал, — многозначительно произнёс Абаназер Болджер, — второй кое-кто — мальчишка.
— Этого добра везде полно, — протянул Том Хастингс. — Носятся повсюду. В неприятности встревают. Терпеть их не могу. Так что, кто-то ищет определённого мальчишку?
— Этот как раз подходит по возрасту. Он одет… Лучше сам посмотришь, как он одет. И это он нашёл брошь. Возможно, он тот самый.
— И что, если это он?
Абаназер Болджер снова взял карточку, держа её за краешек, и медленно помахал ею, как будто раздувая воображаемое пламя.
— Выйди, месяц, из тумана, вынь свой ножик из кармана… — начал он.
— …будешь резать, будешь бить, всё равно тебе водить, — закончил Том Хастингс и задумался. — Слушай. Но если мы вызовем Джека, мы потеряем мальчишку. А если мы потеряем мальчишку, мы потеряем сокровище.
Они принялись обсуждать все за и против, решая, что выгоднее — сдать мальчишку или получить сокровище, которое их фантазия уже рисовала в виде целой подземной пещеры, доверху набитой драгоценностями. Продолжая разговор, Абаназер достал из-под конторки бутылку тернового джина, и наполнил два бокала, «за удачу».
Лизе быстро наскучил их разговор, поскольку они перебирали одни и те же «за» и «против» по кругу, и развязки не предвиделось. Она вернулась в подсобку. Ник стоял посреди комнаты, крепко зажмурившись и сжав кулаки. Лицо его было перекошено так, словно у него болели все зубы сразу. К тому же он весь побагровел, видимо, уже давно задержал дыхание.
— Чего ты корчишься? — спросила она без всякого пиетета.
Он открыл глаза и выдохнул.
— Пытаюсь раствориться, — ответил он.
Лиза фыркнула.
— Попробуй ещё раз.
Он повторил попытку, задержав дыхание на ещё большее время.
— Ну всё, прекрати, — сказала она ему. — А то лопнешь.
Ник набрал побольше воздуха и вздохнул.
— Не получается, — сказал он. — Может, мне удастся просто стукнуть его камнем и убежать?
Камня поблизости не было, поэтому он взял пресс-папье из цветного стекла и подкинул его в руке, размышляя, хватит ли у него сил запустить им в старьёвщика так, чтобы тот не погнался за ним.
— Их там уже двое, — сообщила Лиза. — Если один тебя не схватит, то другой — верняк. Хотят заставить тебя показать им, откуда ты взял брошку, а потом раскопать могилу и забрать остальные сокровища.
Она не сказала, о чём ещё они там говорили, и не упомянула визитку. Покачав головой, она спросила:
— Зачем тебя вообще сюда понесло? Ты же знаешь, что с кладбища нельзя уходить. Вот, пожалуйста — сам напросился на неприятности.
Ник почувствовал себя ничтожным и глупым.
— Хотел достать для тебя надгробие, — тихонько признался он. — Я подумал, что нужно много денег. Вот и хотел продать брошь.
Лиза в ответ промолчала.
— Сердишься?
Она покачала головой.
— Ради меня целых пятьсот лет никто ничего не делал, — улыбнулась она своей гоблинской улыбкой. — Как я могу сердиться на доброту?
Затем она добавила:
— А как ты пытаешься раствориться?
— Как учил мистер Пенниворт. «Я — пустая аллея, я — открытый дверной проём; я — пустота, глаза тебя не видят, умы не постигают; где я — нет ничего и никого». Только у меня не получается.
— Это потому что ты живой, — фыркнула Лиза. — Всё это работает для нас, мёртвых. Для тех, кому ещё постараться нужно, чтобы нас заметили. Для живых это и не должно работать.
Она крепко обхватила себя руками и принялась раскачиваться взад-вперёд, словно в тяжёлых раздумьях. Затем она произнесла:
— Это ты из-за меня вляпался. Подойди ко мне, Никто Иничей.
Ник шагнул к ней, и она коснулась его лба своей холодной рукой. Ощущение было, как от мокрого шёлкового платка.
— Ну-ка, — произнесла Лиза, — попробую тебе помочь, авось получится.
Она принялась что-то бормотать себе под нос. Ник не мог разобрать ни слова. Затем она громко и чётко произнесла:
— Будь ветром, ночью, сном, мечтой,
Дождём, желаньем, пустотой.
Скользя, невидимым пройди
И позади, и впереди.
Что-то огромное коснулось его, и провело по нему с ног до головы, так что он вздрогнул. Его волосы поднялись дыбом, а по коже побежали мурашки. Что-то изменилось.
— Что ты сделала? — спросил он.
— Просто помогла тебе, — ответила Лиза. — Я, хоть и мёртвая, а всё-таки ведьма, не забывай. А мы всё помним.
— Но…
— Тссс! — прошептала она. — Они возвращаются.
Раздался лязг ключа в замке.
— Ну что, узник, — послышался незнакомый Нику голос, — давай дружить.
С этими словами Том Хастингс открыл дверь. Он остановился в проёме и огляделся. Это был исполинских размеров мужчина с огненно-рыжими волосами и красным носом, выдающим в нём любителя выпить.
— Слышь, Абаназер? Ты же говорил, что он здесь?
— Ну да, — подтвердил Болджер из-за спины.
— Так я его что-то не вижу.
Болджер заглянул в комнату из-за спины рыжего.
— Спрятался, — сказал он, уставившись ровно туда, где стоял Ник. — Прятаться бесполезно, — громко добавил он. — Я тебя вижу, выходи.
Они вместе ввалились в комнату, так что Ник оказался между ними. Он стоял неподвижно и вспоминал уроки мистера Пенниворта: ни на что не реагировал и не двигался, ускользая от взглядов мужчин, оставаясь незамеченным.
— Ты ещё пожалеешь, что не вышел сразу, — прошипел Болджер и захлопнул дверь. — Так, — он повернулся к Тому Хастингсу. — Держи дверь, чтобы он не ускользнул.
С этими словами он пошёл по комнате, заглядывая под вещи, неловко нагибаясь, чтобы поискать под письменным столом. Он прошёл мимо Ника и открыл шкаф.
— Всё, я тебя вижу! — выкрикнул он. — Выходи!
Лиза хихикнула.
— Что это было? — спросил Том Хастингс, озираясь.
— Я ничего не слышал, — сказал Абаназер Болджер.
Лиза снова хихикнула. Затем она вытянула губы и подула, издав звук, который поначалу был похож на свист, а затем превратился в подобие далёкого ветра. Электричество в комнате моргнуло, зажужжало — и
