Неподалеку послышался хриплый голос:
– Что тебе здесь надо, Карабас? Ступай прочь. Прочь!
– Старина Бейли[15], – сказал маркиз, – а ты держишься молодцом!
Кто-то, шаркая, подошел к Ричарду и легонько ткнул его пальцем под ребра.
– Ты жив, приятель? Я как раз приготовил отличное рагу из скворца. Хочешь попробовать?
Ричард открыл глаза:
– Нет, спасибо.
Первое, что он увидел, была куча перьев. Что это было – пальто или плащ, – непонятно, но невообразимое одеяние, казалось, состояло из одних только перьев, а помимо перьев Ричард еще увидел добродушное морщинистое лицо, а на щеках – густые седые бакенбарды. Тело – там, где не было перьев, – было обмотано веревками. Ричард вспомнил спектакль «Робинзон Крузо», на который его водили в раннем детстве, и подумал, что так, скорее всего, выглядел бы Робинзон, если бы его занесло не на необитаемый остров, а на крышу небоскреба.
– Меня зовут старина Бейли, – сказал городской Робинзон Крузо, потом водрузил на нос старые очки, болтавшиеся на шее на веревочке, и пристально посмотрел на Ричарда. – А тебя я что-то не припомню. Ты чей подданный? Как тебя зовут?
Ричард сел. Они были на крыше старинного здания из коричневого камня, с высокой башней, украшенной облезлыми каменными гаргульями, частично утратившими крылья и лапы, а местами и головы. Откуда-то снизу доносился глухой вой полицейской сирены и приглушенный рев моторов. Неподалеку, в тени башни, был натянут навес – старый коричневый навес, весь в заплатах и следах птичьего помета. Ричард хотел было представиться, но маркиз рявкнул:
– Молчать! Ни слова! – И повернулся к старине Бейли. – Люди, которые суют свой нос куда не следует, – маркиз щелкнул пальцами прямо под носом у старика, и тот аж подпрыгнул от неожиданности, – рискуют его лишиться. А теперь к делу. Ты у меня в долгу уже двадцать лет, старина Бейли. В большом долгу. И вот теперь я пришел его получить.
Старик моргнул.
– Я был дурак, – тихо сказал он.
– Дурак – это еще мягко сказано, – согласился маркиз. Сунув руку во внутренний карман плаща, он достал небольшую богато украшенную серебряную шкатулку, покрупнее табакерки, но поменьше портсигара. – Ты знаешь, что это?
– Лучше бы не знал.
– Пусть она хранится у тебя.
– Я не хочу.
– У тебя нет выбора, – сказал маркиз.
Старик осторожно взял шкатулку двумя руками – словно она могла в любую секунду взорваться. Маркиз легонько пнул Ричарда в бок массивным сапогом.
– А теперь, – заявил он, – нам пора идти.
С этими словами он зашагал прочь. Ричард встал и пошел за ним, стараясь держаться как можно дальше от края крыши. За каминными трубами оказалась дверь, ведущая в башню. Маркиз открыл ее, и они стали спускаться по винтовой лестнице.
– Что это за старик? – спросил Ричард, пытаясь разглядеть в полумраке очередную ступеньку. Звук шагов эхом разносился по всей башне, лестница слегка подрагивала.
Маркиз Карабас фыркнул.
– Ты ничего не слышал, – сказал он. – У тебя и так одни проблемы. Чем больше ты делаешь, чем больше говоришь и слышишь, тем больше проблем себе создаешь. Молись, чтобы еще не было слишком поздно, потому что ты и так уже далеко зашел.
Ричард склонил голову на бок.
– Простите, – проговорил он, – я понимаю, такое спрашивать неприлично, но все же. Вы в своем уме?
– Может и нет, но вряд ли. А что?
– Потому что кто-то из нас двоих точно сумасшедший.
Было уже совсем темно, и Ричард, попытавшись нащупать ногой следующую ступеньку, ее не обнаружил.
– Береги голову, – предупредил маркиз и открыл дверь. Больно ударившись головой о низкую притолоку, Ричард охнул и вышел наружу, заслонив рукой глаза от яркого света.
Он потер лоб, потом протер глаза. Дверь, через которую они прошли, вела в небольшой чулан в подъезде его собственного дома. Тут хранились метлы, веники, тряпки, старая швабра и всякие чистящие средства. Ричард оглянулся и с удивлением обнаружил, что никаких ступенек в чулане нет и в помине. На задней стене висел лишь старый календарь, совершенно бесполезный, если, конечно, когда-нибудь снова не наступит 1979 год.
Маркиз внимательно разглядывал листок «ВЫ НЕ ВИДЕЛИ ЭТУ ДЕВУШКУ?», висевший у двери Ричарда.
– Не самый удачный ракурс, – заметил он.
Ричард закрыл за собой дверь чулана, вынул из кармана ключи, отпер замок и зашел в квартиру. Наконец-то он дома. Бросив взгляд на кухонное окно, он с облегчением отметил, что снаружи снова темно.
– Ричард! – воскликнула Дверь. – Ты привел его!
За время его отсутствия она помылась и, кажется, даже попыталась отчистить одежду от грязи и крови. Руки и лицо ее сияли чистотой. Тщательно вымытые волосы оказались золотисто-каштановыми, даже скорее темно-рыжими, с медным отливом. «Интересно, сколько ей лет? – подумал Ричард. – Пятнадцать? Шестнадцать? Или больше? Непонятно».
Она надела свою коричневую кожаную куртку, ту самую, в которой была, когда Ричард ее нашел, – огромную, мешковатую куртку, похожую на летную, и выглядела в ней еще более хрупкой.
– Привел, – отозвался Ричард.
Маркиз Карабас опустился перед девушкой на одно колено и склонил голову.
– Мое почтение, леди, – сказал он.
Казалось, девушке стало неловко.
– Прошу вас, маркиз Карабас, встаньте. Я так рада, что вы пришли!
Он быстро поднялся и сказал:
– Насколько я понимаю, вы произнесли слова
– Мы поговорим об этом позже, – сказала Дверь, подошла к Ричарду и взяла его за руки. – Спасибо, Ричард. Я очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. Я сменила простыни на кровати. Жаль, я ничего больше не могу для тебя сделать.
– Ты уходишь?
Она кивнула:
– Теперь я в безопасности. Более или менее. По крайней мере, на какое-то время.
– И куда вы пойдете?
Мягко улыбнувшись, она покачала головой:
– Не спрашивай. Я ухожу, и больше ты меня не увидишь. Ты просто молодец. – Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку, как, прощаясь, целуют друг друга хорошие друзья.
– А если мне когда-нибудь понадобится с тобой связаться…
– Не понадобится. Никогда. И еще… – Она немного помолчала, а потом проговорила: – Прости меня за все, ладно?
Ричард смущенно опустил голову и уставился на свои туфли.
– Мне не за что тебя прощать, – пробормотал он и неуверенно добавил: – По-моему, все было отлично.
Когда он поднял голову, в комнате уже никого не было.
