вокзала.
Выйдя из кабинета отца, Иван Корнильевич прошел в свои комнаты, но ему, несмотря на некоторую усталость с дороги, не сиделось дома.
Мысль о завтрашнем допросе у следователя, об этой пытке, которой ему представлялся этот допрос, не давала ему покоя.
«Необходимо повидаться с Сигизмундом, — решил он. — Но где его сыскать?»
Иван Корнильевич позвонил и приказал явившемуся на звонок лакею заложить коляску.
— Слушаю-с, — стереотипно отвечал лакей и удалился.
«Он дома или у Асланбекова, или у Усовой, у Гемпеля он был недавно, часто он у него не бывает, — продолжал соображать молодой Алфимов. — А видеть его мне нужно до зарезу…»
Он в волнении ходил по своему кабинету и каждую минуту поглядывал на часы.
Наконец, в дверях появился лакей.
— Лошади поданы, — заявил он.
— Наконец-то! — с облегчением воскликнул молодой человек, взял шляпу, перчатки и вышел в переднюю.
— Отец дома? — спросил он на ходу лакея.
— Никак нет-с, они уехали…
Иван Корнильевич вышел из подъезда, сел в коляску и приказал ехать на Большую Конюшенную.
На его счастье граф Стоцкий оказался дома. У него были гости… Баловались «по маленькой», как выражался Сигизмунд Владиславович, хотя эта «маленькая» кончалась иногда несколькими тысячами рублей.
— Вот не ожидал! Вот одолжил-то! Ты когда же вернулся? — встретил с распростертыми объятиями граф молодого Алфимова.
— Два часа тому назад.
— Ты настоящий друг. Спасибо… А мы тут бражничаем и перекидываемся в картишки…
— Я к тебе по делу.
— Дело не медведь, в лес не убежит… Да что такое?.. Ты расстроен?..
— Завтра опять вызывают…
— Туда?..
— Да…
— Хорошо, вот когда все разойдутся, потолкуем… Теперь не ловко…
Последний диалог был произнесен шепотом.
— Милости прошу к нашему шалашу, — сказал граф громко указывая на открытый ломберный стол, на котором лежали пачки кредиток, между тем, как молодой Алфимов здоровался с общим знакомыми.
С одним лишь незнакомым ему блондином он церемонно поклонился.
— Савин, Николай Герасимович, Алфимов, Иван Корнилович, — представил их граф Сигизмунд Владиславович, — а мне из ума вон, что вы не знакомы.
— Очень рад…
— Очень приятно…
Алфимов и Савин пожали друг другу руки.
Прерванная игра возобновилась.
Метал банк Сигизмунд Владиславович и по обыкновению выигрывал, только карты Савина почти всегда брали, но он и ставил на них сравнительно незначительные куши.
По окончании игры, после легкой закуски гости стали прощаться и разъехались.
Граф Стоцкий и Алфимов остались одни.
— В чем дело? — спросил Сигизмунд Владиславович, забравшись с ногами на диван и раскуривая потухшую сигару.
— Завтра вызывает следователь…
— Так что ж из этого?
— Но ведь это пытка…
— Что делать! На то и следствие.
— Зачем я ему?
— Я этого не знаю… Ведь я не следователь…
— А что, если он меня сведет с ним?..
— С Сиротининым?
— Да.
— Очень может быть… К этому надо приготовиться…
— Что же мне говорить?
— То же, что говорил… «Да», «нет», «не знаю», «не помню».
— Я ужасно боюсь…
— Пустяки… Ну, как съездил? — переменил граф Стоцкий разговор.
— Ничего, съездил, все устроил благополучно…
— А здесь?
— Здесь все по-старому…
— Старик не нюхал в кассе?
— Нет, видимо, не проверял.
— Это хорошо.
— Ну, а как же насчет завтрашнего дня? Что ты мне посоветуешь?
— Странный ты человек… Ну, что мне тебе советовать?.. Будь мужчиной и не волнуйся…
— Как не волноваться?..
— Да так. Ведь это все одна пустая формальность, все эти допросы.
— Вызывают и отца…
— Вот видишь… Поезжай-ка спать. Утро вечера мудренее.
— И то правда… Уж поздно…
Молодой Алфимов простился и уехал.
«Странно… — думал, раздеваясь и ложась спать, граф Сигизмунд Владиславович. — Что бы это все значило? Неужели он заявил на него следователю и хочет предать суду за растрату?.. Не может быть… Впрочем, о чем думать? Все это узнаем завтра вечером…»
Иван Корнильевич между тем не спал всю ночь. Нервы его были страшно напряжены.
Лакей, пришедший его будить по приказанию в десять часов утра, уже застал его на ногах.
— Корнилий Потапович уже спрашивал, готовы ли вы? — сказал лакей.
Молодой Алфимов быстро умылся, оделся и вышел в столовую, где его отец уже допивал третий стакан чаю.
Иван Корнильевич с трудом выпил один, давясь и обжигаясь. Старик зорко следил за ним из-под очков.
— Пора, — сказал он, взглянув на часы. — Без четверти одиннадцать… Едем.
— Едемте… — вздрогнул сын и послушно отправился за отцом в переднюю.
Через десять минут они были уже в здании окружного суда. Судебный следователь находился в своей камере. Их тотчас же провели туда.
— Введите арестанта Сиротинина, — сделал распоряжение следователь, предложив обоим Алфимовым сесть на стоявшие у стола следователя стулья.
Через несколько минут, в сопровождении двух солдат с ружьями, вошел Дмитрий Павлович Сиротинин.
— Стража может удалиться, — сказал судебный следователь. Солдаты браво повернулись и, стуча сапогами, вышли из камеры.
— Я вызвал вас, господин Сиротинин, чтобы в последний раз в присутствии обоих потерпевших спросить вас, признаете ли вы себя виновным в совершении растраты в их конторе?
— Нет, не признаю, — твердым голосом ответил Дмитрий Павлович.
— И не имеете ни на кого подозрения?
