становился иногда почти отвесным; затем до Иметли оставалось еще 3 версты. Высота перевала 5000 тысяч футов. После подъема на Ветропольскую поляну и преодоления горы Караджи путь пролегал всего в 1000– 1200 сажен от турецких позиций и мог быть обстреливаем. Снег приходилось расчищать на протяжении 15 верст, роя траншею глубиной иногда до 2 сажен.
Скобелев предполагал дойти до Иметли за 24 часа (в действительности потребовалось более 72) и там укрепиться. Он мог выбрать еще более западный путь, на Сеченый Камень, но эта дорога оказалась менее проходимой и притом длиной в 26 верст.
Скобелев разделил свой отряд на авангард генерала Столетова в составе двух батальонов (один казанцев и 12-й стрелковый) и уральской сотни; главные силы — 2-я бригада 16-й дивизии, семь дружин и горная батарея; эти части должны были следовать от Топлыша через гору Караджу; 9-й Донской полк должен был составить правую колонну и идти по кружной дороге на Сеченый Камень, а 1-я бригада 16-й дивизии с полевой батареей составила резерв, который предполагалось также двинуть в обход за Донцами.
Мороз достигал 10 градусов, но без ветра. В голове пошел граф Келлер, начальник штаба генерала Столетова, со стрелками и уральцами; казанцы прокладывали дорогу. В 6 часов 30 минут Келлер вышел на Ветропольскую поляну, а в 9 часов 30 минут был уже на горе Карадже. Скобелев радовался тому, что турки не заняли перевала, и уже рассчитывал вечером достигнуть Иметли, но чрезвычайные затруднения при подъеме расстроили его планы. Хвост авангарда взобрался на Ветропольскую поляну лишь около полудня, а это был лишь только первый уступ и оставалось еще два. Главные силы могли тронуться только в 4 часа следующего дня.
В 15 часов Скобелев прибыл на Ветропольскую поляну, где авангард окопался. В 14 часов начали прокладывать дальнейшую дорогу, а на горе Караджа выставили заслон к востоку из одной дружины и 12-го стрелкового батальона, так как в 750 сажен были видны турки. В 16 часов Скобелев послал Радецкому донесение, что не может определить, когда прибудет в Иметли. К ночи на Ветропольской поляне собрался Казанский полк, и получили известие о взятии Гурко Софии. Одна рота крикнула «ура», которое было подхвачено другими, и таким образом можно было считать, что мы обнаружили себя туркам; поэтому было разрешено развести костры. К этому времени выяснилась невозможность движения по дороге на Сеченый Камень, и Скобелев приказал следовать по этому направлению только двум сотням донцов.
Весь день 25 декабря прокладывали дорогу и с трудом продвигали вперед горные пушки; работали все ночи, и к рассвету 26-го глава авангарда начала прокладывать спуск, ниспадавший почти отвесно в овраг, так что люди скорее сваливались, а не сходили; лошадей пришлось развьючивать.
За спуском дорога выходила на средний отрог главного хребта, а по бокам были еще два — западный и восточный, на которых и встретил нас противник. Турки давно уже заметили наше движение, пробовали обстреливать дорогу южнее Караджи, но вреда нам не причинили. Хвост главных сил — 2-й бригады — забрался на Ветрополье только к 6 часам 26-го, и только тогда могла двинуться 1-я бригада.
В 9 часов 30 минут 26-го турки повели наступление на д. Иметли, уже занятую главными частями казанцев; две с половиной роты последних отошли и заняли позицию на среднем отроге. Положение этих рот сразу же стало критическим, так как ни одна из остальных частей еще не начала спускаться и находилась не ближе 3 верст. Турки быстро заняли оба соседних отрога и поражали казанцев не только с флангов, но и в тыл, а равно самым действенным образом обстреливали участок дороги, по которому могли прибыть подкрепления. Казанцам удалось удержаться, и в 11 часов 30 минут подошли 5,5 роты казанцев и угличан, а в 14 часов прибыл Скобелев, который приказал перейти в наступление с целью расширить фронт действий.
В 15 часов пришло приказание Радецкого «занять Иметли и 27-го утром идти на д. Шипку и атаковать неприятеля». В записке сообщалось, кроме того, что голова колонны Мирского находится на полпути от Сельцев к Гузову. Скобелев ответил, что дебуширует из гор с боем и, вероятно, сосредоточится только на следующий день не ранее полудня (без полка и батареи); предполагает атаковать в полдень, но если бы Мирский атаковал раньше, то поддержит его всем, что будет под рукой.
Между тем бой принимал довольно опасный оборот; измученные солдаты оказывались не в состоянии выдержать губительный огонь турок. Тогда Скобелев под страшным огнем проследовал на передовую позицию и ободрил бойцов (сперва ему даже не отвечали на приветствие, но его энергичность позволила вывести солдат из состояния апатии). Затем Скобелев вернулся к спуску и опять подвергся жестокому огню. При этом был ранен в ключицу его начальник штаба Куропаткин, обязанности которого принял храбрый и энергичный граф Келлер. Благодаря общему наступлению наших войск турки были, наконец, изгнаны со своих позиций на предгорьях, после чего ушли и из д. Иметли, в которой были найдены в изобилии скот, мука, птица, мед и орехи.
Но большая часть наших войск была еще в горах. В 1 час ночи Скобелев донес: «Невозможно быть готовым к атаке в полдень, так как главные силы еще не спустились, но если увижу атаку левой колонны, то поддержу, какими бы малыми силами ни располагал, но предпочитаю атаковать позднее (полудня)». В 3 часа ночи, а затем еще через три часа были получены приказания Радецкого: «Назначена в состав Иметлийского отряда 1-я кавалерийская дивизия; Мирский с рассветом двинется к Хаскиою и будет у Шипки не ранее полудня; рассчитать движение так, чтобы Мирский прибыл ранее». Как видно, Радецкий сам требовал, чтобы Скобелев атаковал позднее Мирского.
К рассвету 27-го в д. Иметли собрались Казанский полк без трех рот и 20 уральских казаков; в версте позади были два с половиной батальона угличан, а у Крутого спуска — уральская сотня, четыре сотни донцев, четыре дружины и голова Владимирского полка. От Топлыша двинулись Владимирский полк и одна дружина, батареи, Суздальский полк и два стрелковых батальона.
В 7 часов Скобелев донес: «Сегодня, в случае атаки после 16 часов, в долине будет около 12 батальонов при шести горных орудиях». Утром Панютин окончательно освободил отроги гор от турок, а Казанский полк двинулся против наступавших на Иметли колонн турок и занял позицию на буграх, фронтом на Шейново, в 700–900 шагах от окраины Иметли. Захваченный казаками в плен турецкий офицер показал, что армия Весселя стоит в Шейновском лагере и окружена сильными укреплениями. Около 11 часов получено донесение о спуске колонн Мирского, а также был замечен спуск турок от Лысой горы к Шипке. Казалось, что турки готовятся наступать, и Скобелев приказал окапываться.
В 14 часов дня, когда бой колонны Мирского был в самом разгаре, Скобелев приказал своим войскам наступать.
Он располагал в Иметли девятью батальонами, шестью орудиями и семью сотнями, но из них два батальона нужно было оставить для защиты тыла и левого фланга. Были развернуты знамена, раздалась музыка, и бойцы под артиллерийским огнем турок дошли на расстояние 2000 шагов от западного фронта укрепленного лагеря, который был резко обозначен опушкой леса. Продолжение движения повлекло бы за собой штурм лагеря, но, несмотря на обстоятельное донесение о наступлении Мирского, причем были даже представлены скроки с указанием занятия передовой, но не главной позиции на восточном фронте лагеря, Скобелев решил ограничиться демонстрацией, а потому продолжалась с обеих сторон вялая артиллерийская стрельба и мы окапывались. Извещения об этом решении Мирскому послано не было. Почему-то обе колонны считали, что держать связь между собой, заставляя посыльных спускаться с гор в долину, невозможно, и не желали рисковать напрасно людьми.
Положение Скобелева было в высшей степени затруднительным, ибо ему приходилось брать на себя ответственность в случае, если бы колонна Мирского из-за бездействия его войск понесла поражение. В то же время столь честолюбивому и выдающемуся полководцу, как Скобелев, казалось, что если Мирскому удастся в одиночку своей колонной взять Шейновский лагерь, то сам Скобелев будет навеки покрыт позором, поскольку не принял участия в победе русских войск. Однако Скобелев не побоялся будущих обвинений в бездействии[89]. В данном случае Скобелев мог атаковать только половиной всех своих сил и не имел возможности подготовить атаку артиллерийским огнем, так как в его распоряжении было всего шесть горных пушечек против нескольких десятков турецких дальнобойных орудий. Перед ним возвышались мощные укрепления. Перед западным фронтом лагеря не было позиции, взяв которую, можно было бы укрепиться и поджидать подхода укреплений; нужно было, следовательно, брать лагерь одним порывом шестью батальонами. Ясно, что если бы последовала неудача, то положение стало бы тяжелым: повторный штурм, хотя бы и с большими силами, конечно, имел меньше шансов на успех, а новая неудача поставила бы отряд в критическое положение за невозможностью отступить.
