крыльев.
Лён посмотрел в ту сторону и увидал: издалека несутся к нему два всадника на летучих скакунах. Нет сомнения: это дивоярцы.
Глава 23
— Это Брунгильда, — вдруг сказал Сияр.
— Откуда ты можешь знать? — изумился хозяин, разглядывая двух магов, что быстро поднимались к нему по пологой стороне холма — шлемы не дают рассмотреть их лица. Но в походке, в уверенных движениях, в ощутимой силе, несомненно, узнаются дивоярцы.
— Это мой отец — Светанго! — гордо отвечал Сияр. И сорвался с места, и помчался к рослому, прекрасному, с серебряной гривой и хвостом коню. И удивительно: встретились оба, как родные: обнюхались, прижались шеями и принялись так ласково играть, как только могут кони — безгрешные, чистые своими таинственными душами совершенно неземные существа. Едва ли Сияр мог ошибаться — они признали друг друга, это несомненно. Вот и дивоярцы очень удивились, даже остановились, изумлённо рассматривая игры коней. Женщина убрала руку с рукояти меча.
— Кто ты, незнакомец? — спросила она, подходя вместе со своим спутником к Лёну. И сняла свой крылатый шлем.
В первый миг он хотел сказать: здравствуй, Брунгильда! Но тут же и осёкся: эти синие глаза его не узнавали, и это лицо было лицом юной валькирии. Её волосы не пепельные — цвета воронова крыла, а фигура более тонка, но чувствуется в ней большая сила.
Он в замешательстве молчал, но тут снял дивоярский шлем второй человек — мужчина. Едва сдержав вскрик, признал Лён в этом человеке — кого бы? Вольта Громура! Молодого — такого, каким видели его студенты на уроке автопревращений! Невозможно сомневаться: это его смоляные завитки, его смуглая кожа, его глаза! Нет двухцветной бороды, нет чуть заметных морщинок под глазами. И он не узнает своего студента!
— Скажи нам, друг, — заговорил Вольт, быстро обшаривая взглядом фигуру Лёна. — Мы видели здесь что-то странное, чего не можем объяснить.
— Подожди, Вольт, — остановила его валькирия, — мы не знаем, кто этот человек.
— Посмотри, у него на груди знак Дивояра, у него меч нашей стали, его конь — лунный, и он знает твоего Светанго, и Светанго его знает!
Молодой Громур протянул руку и указал на медальон магистра, который вручили Лёну перед его назначением на пост придворного мага Сильвандира.
— Да, вижу, — сдержанно отозвалась Брунгидьда, — но я его не помню. Я не видала этого лица среди наших братьев.
Её синие глаза холодно и испытывающе смотрели на Лёна, его оружие, одежду, медальон, остро проникали в самые зрачки, быстро оценивая его: враг или друг?
— Мы наблюдатели, — наконец, сказала она, — и обнаружили нечто странное в этом месте, но не могли толком понять, что происходит. Видно только, что в зоне происходит что-то странное, словами не передать! Как будто земля и воздух затанцевали, задрожали, пошли волнами! Мы решили, что эти искажения — начало нового прорыва. А у нас, как назло, все боевые части стянуты на другом фронте. Мы думали, тут тоже началось вторжение, а позвать на помощь было некого — вот и кинулись вдвоем, хоть разобраться в обстановке. Но, кажется, всё мирно и тихо — ложная тревога. Ты видел здесь что-нибудь, незнакомец?
— Нет, я ничего не видел, — солгал он, ибо как можно было объяснить все странности происшедшего с ним.
— Скажи, незнакомец, как тебя зовут, почему ты странствуешь вдали от Дивояра, раз уж у тебя есть все признаки принадлежности к нашему славному браству? — с заметным дружелюбием заговорила Брунгильда.
Этого вопроса Лён ожидал. Кем назваться? Сказать свое настоящее имя — и через тысячу лет Брунгильда снова встретит его под тем же именем. Но раз та, поздняя валькирия его не узнала, значит, его тайна проникновения в прошлое осталась нераскрытой.
— Меня зовут Румистэль, — твёрдо заявил он, — я странствующий маг, судьба забросила меня в далёкие миры, и я искал выхода в Селембрис. Я рад знать, что мой путь окончен, и я снова с братьями.
— Я слышал о пропавших в иных мирах магах, — дрогнувшим голосом сказал Громур, — плохая это судьба.
— Мы уже думали, что прорвало ещё в одном месте, — добавила валькирия.
— Ещё в одном? — не понял Румистэль.
— Да, наши силы стянуты в одно место, где случился магический прорыв
— враждебные твари валят валом. Идёт война, Румистэль.
— Где это?.. — дикая догадка вспыхнула в его сознании, и мысленно он умолял: Судьба, не надо так жестоко!
— Там произошёл прорыв. Наши части стянуты в том месте, братья сдерживают напор чудовищ. Вот почему мы с Брунгильдой остались без подмоги — мы наблюдатели, стражи.
Приходилось лишь догадываться, о чем они таком говорят и что значит 'наблюдатели'.
Надеялся он, что при пересечении зоны сказки, он попадёт в свой мир, свое время, где его тоже ждёт долг — перед другом, перед Дивояром. Но ничего не случилось: трое всадников пересекли неглубокую извилистую речку по мостику и вышли в пустынном месте, среди сплошных лесов. Здесь была совсем другая картина, нежели ранее. Вон там, к востоку, должно лежать королевство Сильвандир. А вон там — Бреннархайм. Все предположения Лёна о свойствах заповедных зон оказались неверны, и он не знал как объяснить то, что с ним случилось — как будто это какая-то игра, затеянная кем-то свыше, а он лишь пешка в этой истории, где правила никому не известны. Одно лишь ему стало понятно: что произошло с Финистом — то преображение, которое с ним произошло буквально в течение пары минут.
Вначале Лён подумал, что видит ускоренное действие времени, как наблюдал это однажды — когда под хроноволну попали герцог Ондрильо и несчастная Ираэ. Но та картина за плечами князя… Этот калейдоскоп миров, и то, что сказал Финист. Очевидно, долгая жизнь была у сына саламандры, и собрал он много-много кристаллов, пока хрупкая человеческая природа не перестала более служить мощному духу огненного князя. И та прозрачная преграда между ними в последний миг перед расставанием навеки была преградой времени. И причиной этому был его меч — меч Джавайна, который он призвал к себе на помощь. Только думал Лён, что своей волей подчинил себе меч князя — пока Финист владел этим таинственным оружием, которое всё больше и больше задает Лёну загадок. Но вот увидел точно такой же меч в руке князя — он через века только должен найти своего нового хозяина, последнего потомка Гедрикса. Вот почему между ними встала преграда времени и отбросила Лёна, но — куда?
Так думал он, пока три крылатых жеребца несли своих всадников к краю зоны наваждения. И вот все трое опустились наземь, потому что сверху речки не видать. Тут же появилось извилистое русло и простой бревенчатый мост через неё — этим путём дивоярцы и вышли наружу, где природа неизменна, а реальность устойчива.
Всё изменилось, только одна примета оказалась на месте: высоко в небе плыл сияющий Дивояр — пышные клубы плотно прикрывали его снизу, и не были видны его сказочные башни, но свет, исходящий от него, короной стоял над краем облачного острова, как будто солнце прилегло отдохнуть на пышную перину.
Три всадника, едва выскочив из зоны наваждения, тотчас же взмыли вверх и стали набирать высоту, одновременно взяв направление на юг. Туда сейчас стремились, потому что сердца Брунгильды и Громура горели болью за Селембрис. А тот, кто был виновен в этом несчастье Планеты Эльфов, сейчас летел рядом
