же мне, убить его? Сбросить со стены на верную смерть?
– Не знаю. У нас и так много трудностей, незачем изобретать воображаемые.
– Знаешь, я хочу побыть один. Не обижайся, прошу тебя.
– Я не обижаюсь, Вишна. Пусть твои размышления принесут тебе мир. – Экодас нырнул под осыпавшуюся притолоку и спустился по косой лестнице. По узкому коридору он пришел в большой зал, где Мерлон помогал надирским женщинам готовить пищу для воинов. Шиа, месившая тесто, улыбнулась Экодасу.
– Как поживаешь? – спросил он.
– Хорошо, молельщик. Вы прибыли как нельзя вовремя.
– Я не думал, что мы поспеем вовремя. Сначала мы уехали на запад, в Вагрию, потом повернули на юг, чтобы избежать захватчиков. Путешествие было долгим.
– Но теперь ты здесь, со мной.
– Мне жаль было услышать о смерти твоего брата.
– Почему? Разве ты его знал?
– Нет. Но это причинило боль тебе, и я сожалею.
Выйдя из-за стола, она подошла к нему.
– Боль эта только моя, больше ничья. Притом я горжусь им, ведь рыцарь, которого он убил, был убийцей нашего отца. Я благодарю за это богов. Белаш теперь в Чертогах Героев, где прекрасные девы наливают ему вино. Там много вкусного мяса, и он может скакать хоть на ста лошадях, если пожелает. Я горюю только о том, что больше его не увижу, но за него я счастлива.
Экодас, не зная, что ей на это ответить, с поклоном попятился прочь.
– Теперь ты стал похож на мужчину, – одобрительно сказала она. – И дерешься, как настоящий воин. Я видела, как ты убил троих и покалечил четвертого.
Он поморщился и поспешно вышел, но она последовала за ним к низкой стене вокруг двора. Звезды светили ярко, и Экодас вдохнул в себя прохладный чистый воздух.
– Я чем-то тебя обидела? – спросила Шиа.
– Нет. Просто мне… не нравится убивать. И мне неприятно слышать, что я покалечил человека.
– За него не беспокойся. Я прикончила его – перерезала горло.
– Это меня не слишком утешает.
– Да ведь они наши враги, – сказала она наставительно, как ребенку. – Что же еще с ними делать?
– У меня нет ответа, Шиа. Только вопросы, на которые никто ответить не может.
– Почему? Я могу, – весело заявила она. Он присел на каменную ограду, глядя в ее освещенное луной лицо.
– Ты так уверена в себе. Отчего это?
– Я знаю то, что знаю, Экодас. Спрашивай, и я отвечу.
– Я ненавижу убивать. Я твердо это знаю. Почему же во время вчерашней битвы я чувствовал такой восторг с каждым ударом меча?
– Я думала, твои вопросы будут потруднее. Это дело духа и плоти, Экодас. Дух бессмертен. Он любит Свет, поклоняется красоте и благородству. И впереди у него вечность. Плоть же темна, ведь она знает, что жить ей недолго. По сравнению с жизнью духа жизнь плоти, как вспышка во мраке. У нее едва хватает времени, чтобы порадоваться жизни, познать счастье желать и иметь. Она хочет испробовать все и не заботится ни о чем, кроме существования. Радость, которую ты испытывал, исходила от плоти, и не нужно презирать себя за это. – У Шиа вырвался низкий гортанный смешок, заронивший огонь в кровь Экодаса.
– Что тут смешного?
– Тебе бы надо пожалеть свою плоть, Экодас. Ну что ты предлагаешь ей в течение ее бренного существования? Вкусную еду? Хмельные вина? Танцы? Любовь при свете костра? – Шиа вновь фыркнула. – Неудивительно, что она находит такую радость в бою, как по-твоему?
– Ты ведешь грешные речи, – упрекнул он.
– Они волнуют тебя?
– Да.
– Но ты борешься с собой.
– Я должен. Я сам выбрал такую жизнь.
– Веришь ты в то, что дух бессмертен?
– Конечно.
– Так не будь же себялюбцем, Экодас. Разве плоть не заслуживает своей доли? Взгляни – вот мои губы, полные и сладкие. Вот мое тело – оно твердое там, где нужно, и мягкое, где полагается.
В горле у него пересохло, и он заметил, что она придвинулась совсем близко. Он встал и отстранил ее от себя на расстояние вытянутых рук.
– Зачем ты мучаешь меня? Ты же знаешь, я не могу дать тебе того, что ты желаешь.
– А если б мог, дал бы?
– Да, – признался он.
– У нас тоже есть священники. Кеса-хан – один из них. Он тоже соблюдает воздержание, но только потому, что сам так пожелал. Он не осуждает плотскую любовь. Веришь ты, что нас создали боги?
– Да. Исток нас создал.
– Разве не они… или Он, если хочешь… разве не Он повелел, чтобы мужчины и женщины желали друг друга?
– Я вижу, куда ты ведешь, и отвечу вот что: есть много путей служения Истоку. Одни мужчины женятся и заводят детей, другие избирают иной путь. То, что ты сказала о плоти, очень мудро, но дух, подавляя желания плоти, становится сильнее. Мой дух способен летать по воздуху, читать мысли, лечить больных, удалять раковые опухоли. Понимаешь? Я могу делать все это, потому что Исток благословил меня – и потому, что воздерживаюсь от земных удовольствий.
– Был ты когда-нибудь с женщиной?
– Нет.
– А что говорит твой Исток об убийстве?
– Его служители приносят обет любить все живое, – с грустной улыбкой ответил Экодас, – и никому не причинять зла.
– Значит, вы намеренно нарушили одну из его заповедей?
– Выходит, что так.
– Разве любовь – более тяжкий грех, чем убийство?
– Конечно, нет.
– И твой Дар остался при тебе?
– Да.
– Поразмысли же об этом, Экодас, – с умильной улыбкой произнесла она и вернулась в замок.
Гибель Белаша и Анши Чена лишила надиров главенства, и в крепости царило уныние – надиры покорились судьбе. Они привыкли сражаться конными, на просторах степей, и чувствовали себя неуютно на искривленных стенах Кар-Барзака.
На серебряных рыцарей они взирали с опаской и почти не разговаривали с Сентой и Мириэль. Но с Ангелом дело обстояло иначе. Его нескрываемая враждебность делала его понятным, и надирам с ним было проще. Он не проявлял к ним снисходительности, не поучал их. Узы взаимной неприязни и взаимного уважения крепко связывали бывшего гладиатора с кочевниками.
Он расставил их вдоль стены, велев набрать побольше камней, чтобы швырять во врага. Он назначал начальников, отдавал приказы и поднимал дух беззлобной руганью и грубоватыми шутками, а его открытое презрение к готирам помогало воинам преодолеть свой страх.
На третий день осады, с восходом солнца, он собрал к себе командиров и присел на корточки в их кругу.
– Вот что, ребята, никто из вас отроду не видал осады, поэтому я расскажу вам, с чем это едят. Они попрут вперед с голыми стволами вместо лестниц и прислонят их к стене, а потом полезут вверх по обломанным веткам. Не пытайтесь оттолкнуть лестницы от стены. Вес самого ствола и вооруженных людей
