– И ты чувствуешь себя виноватой из-за этого?
– Да. Он заслужил большего. И так тяжело смириться с тем, что он… – Она умолкла, не в силах договорить, и вдруг просияла. – Он так любил жизнь, правда? И всегда острил. Он был такой яркий.
– Да. Он прожил полную жизнь. Он сражался, любил…
– …И умер, – завершила она, с трудом сдерживая слезы.
– Ну да, умер. Ядра Шемака, нам всем когда-нибудь придется умереть! Себя-то мне не жаль, – вздохнул Ангел, – я свое отжил. Меня печалит только то, что ты здесь. У тебя ведь все еще впереди.
Она взяла его руку.
– Ничего, мы встретимся в Пустоте. Кто знает, какие приключения ждут нас там… А может, и он нас там встретит?
В стол вонзилась вторая стрела, и по лестнице затопали сапоги. Ангел, вскочив на ноги, выхватил меч, отшвырнул стол и ринулся навстречу готирам, Мириэль – за ним.
Ангел убил двоих, Мириэль – третьего, и враги отступили. Наверху возник лучник. Мириэль, метнув нож, попала ему в плечо, и он скрылся из виду. Ангел снова загородил лестницу столом.
– Вот видишь, – сказал он с широкой ухмылкой, – нам еще не конец.
Пройдя через зал, он увидел Экодаса на коленях подле спящего Дардалиона.
– Как он? – спросил Ангел.
– Умирает.
– Я думал, ты залечил рану.
– Это так – но сердце сдает. Оно надорвано, и клапаны истончились, как бумага. – Это был их первый разговор после битвы с чудовищем. Экодас встал. – Я сожалею о том, что произошло. Я…
– Это все кристалл, – прервал его Ангел. – Я знаю. Он и на меня действовал так же.
– Однако ты разбил его.
– Потому что не держал его в руках. Не мучай себя, священник.
– Больше уже не священник. Я недостоин.
– Тут я не судья, Экодас, но у каждого из нас есть свои слабости. Так уж мы созданы.
– Ты очень великодушен – но я спокойно смотрел, как умирает твой друг, и я заключил договор со Злом. Мне явился Цу Чао, и я принял его, как брата по духу. А какие порочные мечты посещали меня! Никогда бы не поверил, что во мне столько… Тьмы. Теперь я пойду иным путем. Ведь кристалл ничего не изменил во мне, он только открыл мне глаза на то, кто я есть.
– Экодас! – позвал Дардалион.
Экодас вновь опустился на колени и взял настоятеля за руку. Ангел вернулся к заслону.
– Я здесь, мой друг, – сказал Экодас.
– Все это… делалось во имя веры, сын мой. Я чувствую: они ждут меня. Позови ко мне тех, кто еще жив.
– Остался только Вишна.
– Хорошо, приведи его.
– Дардалион, я…
– Ты хочешь, чтобы тебя разрешили от твоих обетов. Я знаю. Эта женщина, Шиа… – Дардалион закрыл глаза, и судорога боли искривила его лицо. – Ты свободен, Экодас. Свободен жениться, свободен… жить.
– Мне очень жаль, отец.
– Не надо сожалений. Это я послал тебя вниз. Я знал, в чем твоя судьба, Экодас. С того самого дня, как она пришла в храм, между вами протянулась нить. Будь покоен, Экодас… И познай радости любви. – Настоятель слабо улыбнулся. – Ты исполнил свой долг по отношению ко мне и остальным. А теперь приведи Вишну, ибо время на исходе.
Экодас мысленно позвал брата. Тот прибежал с дальнего конца зала и стал на колени рядом с умирающим.
– Я больше не могу говорить, – прошептал Дардалион. – Соединись со мной мыслями.
Вишна закрыл глаза, и Экодас понял, что души его и Дардалиона слились. Он не сделал попытки присоединиться к ним и терпеливо ждал конца. Он держал руку Дардалиона, когда настоятель умер. Вишна вздрогнул, застонал и открыл свои темные глаза.
– Что он сказал? – спросил Экодас, отпустив руку умершего.
– Если мы выживем, я должен отправиться в Вентрию и основать там новый храм. Тридцать будут жить. Мне жаль, что ты не поедешь со мной.
– Я не могу, Вишна. Я оставил все это позади – и, честно говоря, не хочу возвращаться.
Вишна встал.
– Ты знаешь, когда он умер и отлетел от меня, я почувствовал присутствие других – Мерлона, Палисты, Магника. Они ждали его. Это прекрасно… поистине прекрасно.
Экодас посмотрел на спокойное, безмятежное лицо Дардалиона и прошептал:
– Прощай, отец.
Тишину прервали звуки отдаленных труб.
– Хвала Истоку, – сказал Вишна.
– Что это?
– Готиры трубят отступление. – Вишна сел и закрыл глаза. Его дух вылетел из замка и сразу вернулся обратно. – Прибыл гонец от императора. Осада снимается. Все кончено, Экодас! Мы будем жить!
Ангел выглянул во двор. Готиры отходили в боевом порядке, молча, по трое в ряд. Он вдел в ножны меч и сказал защитникам:
– Сдается мне, мы победили, ребята!
Орса-хан влез на поваленную мебель, глядя вслед солдатам, а потом обнял Ангела и расцеловал его в корявые щеки. Остальные надиры вскинули Ангела на плечи с криком «ура».
Мириэль, глядя на это, улыбнулась, но улыбка ее тут же и померкла. Мертвые лежали повсюду. Снизу вышел Кеса-хан, ведя за собой женщин и детей.
– Твой отец убил Цу Чао, – сказал он Мириэль, избегая смотреть ей в глаза. – Мы обязаны победой тебе, Мириэль.
– Она далась нам дорогой ценой.
– Да, немалой. – Шаман потрепал по голове немого мальчика. – Но будущее за нами. Без тебя мы стали бы пылью на ветру. Я желаю тебе всего самого лучшего.
– Не могу поверить, что все кончилось, – прерывисто вздохнула она.
– Кончилось? Нет. Окончена только эта битва – но впереди будут другие.
– Не для меня.
– И для тебя тоже. Я бывал в будущем, Мириэль. Ты – дитя войны и всегда останешься такой.
– Увидим. – Она повернулась навстречу Ангелу, глядя в его изборожденное шрамами лицо и мерцающие серые глаза. – Похоже, нам все-таки дали время.
– Похоже. – Ангел посадил мальчика себе на плечо. Тот с радостным смехом взмахнул деревянным мечом.
– Ты умеешь обращаться с детьми. Он тебя обожает.
– Он храбрый парнишка. Пошел со мной в подземелье и бросился на чудище с горящим факелом. Ты видела?
– Нет.
– Кто будет заботиться о нем? – спросил Ангел у Кеса-хана.
– Я сам. Он будет мне как сын.
– Хорошо. Я буду навещать вас иногда и смотреть, как ты с ним обращаешься. – Он спустил мальчика вниз, и шаман увел его. Ребенок помахал Ангелу деревянным мечом. Гладиатор усмехнулся. – Ну, и что же теперь? – спросил он Мириэль.
– Я беременна, – сказала она, глядя в его светлые глаза.
– Я знаю. Дардалион сказал мне.
– Меня это страшит.
– Тебя? Воинственную королеву Кар-Барзака? Не верю.
