Когда ученик Конфуция по имени Фань Чи спросил, что значит «быть человечным», он получил ответ: «Любить людей».
Цзы Гун, один из самых талантливых учеников, задал вопрос, связанный с тем, почему следует питать расположение к другим, и сформулированный в словах «Можно ли назвать всеобъемлющие благодеяния по отношению к народу и способность помогать всем человечностью?» (а этого не могли достичь даже мудрые правители былых времен). Конфуций отвечал: «Человечный, сам желая установиться, помогает установиться другим, сам желая достичь какой-нибудь цели, помогает достичь ее другим. Путем человечности можно назвать способность найти пример в себе». Другими словами, тот, кто достиг человечности, каждый раз, заявляя о своих притязаниях, действует лишь после признания чужих притязаний.
Однажды Цзы Гун спросил, существует ли одно слово, которого можно придерживаться в поведении всю жизнь. В ответ Конфуций предложил слово «взаимность», которое он определил так: «Не делать другим того, чего не хочешь, чтобы делали с тобой». Взаимность – это способность проецировать свои чувства на других и ставить себя на место других. Кроме того, другой ученик, Цзэн-цзы, сказал, что Путь Конфуция можно определить как «всего лишь верность и взаимность». То есть он считал, что сущность этого Пути проявляется в общих императивах верности и взаимности. Чжу Си, знаменитый сунский ученый, объяснял этот фрагмент так: «Исчерпание себя называется верностью, ставить себя на место других называется взаимностью». Под верностью Конфуций подразумевал преданность себе, полное отсутствие самообмана и реализацию собственной личности. Говоря о взаимности, он имел в виду распространение этой верности на других и способность проецировать свои чувства на другого.
И «взаимность», предложенная Конфуцием Цзы Гуну как качество, способное управлять поведением человека на протяжении всей его жизни, и данное Цзэн-цзы определение Пути Конфуция через верность и взаимность фактически являются средствами постижения того, что понимал под словом «человечность» Конфуций. Человечность, синонимичная взаимности, распознает других как людей, схожих с тобой самим, и приводит к общению с остальными и с самим собой именно как с людьми. «Человечность» есть человеческая самореализация, или верность. Однако в то же самое время в человечности самого себя распознают не как изолированного индивида, но в существовании в обществе вместе с другими людьми. Эта верность должна быть преобразована в намного более широкую и полную взаимность: это самореализация именно не изолированного человека, а человека как члена общества. Термин «человечность» указывает на самореализацию человека или, в самом высоком его смысле, самореализацию человека в обществе. Достижение «человечности» было для Конфуция миссией благородного мужа: в его этической теории человечность рассматривалась в качестве основы остальных добродетелей, и эти остальные добродетели выводились из человечности – высшего первого принципа.
Однако следует обратить внимание на то, что, хотя Конфуций до определенной степени сознательно рассматривал человечность как самореализацию человека в обществе, он не мог считать ее всего лишь качеством, состоящим из двух простых элементов – верности и взаимности. Был случай, когда Цзы Гун сказал: «То, чего мы не хотим, чтобы делали с нами, мы не должны хотеть делать с другими». Это утверждение во всем идентично определению взаимности, данному в ответе Конфуция на вопрос того же Цзы Гуна о том, какой добродетелью можно руководствоваться всю свою жизнь. Тем не менее, несмотря на это, когда он услышал означающие то же, что и его определение взаимности, слова от Цзы Гуна, Конфуций с упреком сказал: «Цы (так звали Цзы Гуна), не тебе этого достичь». Так, сентенция о взаимности, которую произнес Конфуций, обращаясь к Цзы Гуну в одной из глав «Изречений», будучи повторена последним в другом контексте, отклоняется без обсуждения как слишком высокий для него идеал. Это один из ставящих читателя в тупик примеров непоследовательности в «Изречениях».
Дело в том, что двадцать глав «Изречений» не написаны Конфуцием. «Изречения» – книга, появившаяся в результате осуществленного учениками сведения воедино их разговоров с Конфуцием. И в подавляющем большинстве случаев для этой цели составителям приходилось обращаться к своей памяти. Объединение записей проводилось неоднократно и при жизни непосредственных учеников Конфуция, и при жизни их собственных учеников, и даже позже. Современный текст «Изречений» состоит из текстов нескольких слоев, составленных в разные периоды представителями разных школ. Первые десять глав (носящие название «Ранние изречения») считаются сравнительно ранними, а последние десять рассматривают как сравнительно позднюю компиляцию. По мнению доктора Такеудзи,[2] осуществившего детальное текстологическое исследование «Изречений», все главы «Ранних изречений», кроме первой, девятой и десятой, содержат старейший материал. Глава шестая (в которой Конфуций отвергает данное Цзы Гуном определение взаимности) – часть материала, который считают старейшим, а глава пятнадцатая (где Конфуций дает определение взаимности и предлагает ее в качества жизненного правила), представляющая собой часть «Поздних изречений», принадлежит к слою, составленному намного поздней. Если мы учтем открытия, сделанные в ходе текстологического анализа, упрек Конфуция в шестой главе – намного более достоверное отражение его взглядов, чем определение взаимности и ее функции, предложенное им в пятнадцатой главе. Следовательно, Конфуций считал, что взаимность и способность проецировать свое сознание на сознание других людей реализовать не так-то легко. Упрек, обращенный к Цзы Гуну, действительно должен быть ближе мнению Конфуция на этот счет. Обращенное Конфуцием к Цзы Гуну определение взаимности в качестве правила поведения вполне можно считать вариантом более раннего разговора (в котором Конфуций упрекал Цзы Гуна), сложившимся во время его передачи от Цзы Гуна к его ученикам. Таким образом, эта запись могла быть сделана через два поколения после Конфуция. Этот вариант продолжал существовать и развиваться, пока в конце концов диалог не истолковали ошибочно как предложение Конфуция Цзы Гуну осуществлять добродетель взаимности – на самом деле это было прямой противоположностью действительному его содержанию.
Сам Конфуций не считал взаимность легкодостижимой. Таким образом, традицию пятнадцатой главы «Изречений», в которой сам Конфуций разъясняет сущность взаимности Цзы Гуну, следует считать добавлением того периода, когда стала популярной интерпретация человечности в терминах верности и взаимности (ее придерживались, например, Цзы Гун и Цзэн-цзы). Определение человечности как верности и взаимности не могло быть в отчетливом или определенном виде выведено из слов самого Конфуция: поэтому мы предполагаем, что оно идет от учеников, например от Цзы Гуна.
Конфуций считал, что благородный муж, чье сознание направлено на достижение человечности, должен освободиться от узкой и давящей среды местного деревенского сообщества и получить возможность независимо идти к ее реализации. Он говорил о практике человечности: «Находясь дома, быть осмотрительным, занимаясь делами – почтительным, общаясь с людьми – верным; даже прибыв к варварам, нельзя отказываться от этого». Следовательно, практика человечности не должна рассматриваться как что-то далекое, необходимое для абстрактного человечества; она должна проистекать из благоразумия и осмотрительности в словах и поступках, в отношениях с семьей, родственниками и друзьями по деревне – то есть с людьми, с которыми ты ежедневно контактируешь.
Для Конфуция пробуждение самосознания человека в обществе начинается с восприятия человека в качестве единицы в узком семейном кругу, расширяется до представления о человеке как единице среди своих родственников, затем – в деревне и в конце концов переходит все разделяющие народы связи. На этом уровне человек осознает себя членом мирового сообщества. Тем не менее, хотя это пробуждение самосознания человека как члена общества вообще было предельной целью и могло существовать в качестве возвышенного идеала, оно все же казалось чем-то нереализованным в той степени, в которой касалось повседневной нравственной практики. Поэтому представление о человечности как о пробуждении человека к бытию в обществе так и не было сформулировано Конфуцием четко и недвусмысленно. Ученики интуитивно схватывали какие-то аспекты этого значения слова «человечность». Некоторые из них попытались уточнить вопрос у наставника, но не добились ясного ответа. И впоследствии их очень беспокоила вечная проблема определения человечности и собственная неспособность найти для нее какое-нибудь определенное решение.
По мнению Конфуция, Цзы Чань был глубоко милосерден. Как государственный деятель он всегда был внимателен к простому народу в Чжэн, что, верно, объяснялось присущей ему человечностью (осознанием себя членом общества). Цзы Чань был из тех, кто допускал свободное обсуждение своей политики в местных деревенских школах; великодушный государственный деятель, он признавал право на свободу слова. Тем не менее, не мог мириться с вмешательством простого народа лишь в одной сфере – в
