— Я еще полюбуюсь, как ты будешь умирать, Бораниус. И получу большое удовольствие от этого зрелища. Но сначала ты окажешь мне услугу.
— Ни за что!
— Посмотрим. Сюда идет Друсс-Легенда, а с ним человек, которого ты давно не видел. Старый твой друг. То-то будет радости. Помнишь Скилганнона? Еще бы тебе не помнить! Он, насколько я помню, попортил тебе лицо.
— Я убью их обоих и помочусь на их падаль.
— Я могла бы тебя полюбить, Бораниус, — засмеялась Старуха. — Право, могла бы. Какая жалость, что мы враги.
— Мы можем и не быть ими.
— Увы. Я не всегда была такой, как теперь. Несколько столетий назад я была молода, и мужчины находили меня миловидной. В то чудесное время я родила ребенка, девочку, и отдала ее на воспитание чужим людям. В матери я и тогда не годилась, но я следила за этим ребенком и за ее детьми. Их было немного, что облегчало мою задачу. Поначалу эти плоды чрева моего, мой дар будущему, развлекали меня. Я потихоньку, незаметно, руководила их судьбой, направляя ее в лучшую сторону. Однако со временем они старели и умирали, и род мой хирел, несмотря на все мои усилия. В конце концов осталась только одна, последняя. Милое дитя. Она вышла замуж за наашанского короля, которому я подсунула приворотное зелье. Он прикипел к ней всем сердцем и даже в мыслях не мог изменить ей. У нее родилась дочь, последняя в нашем роду. Ты убил мать, Бораниус, и угрожал жизни дочери. И ты смеешь думать, безумец, что я тебе это прощу?
— Мне нет дела до твоего прощения. Скилганнона я убью ради удовольствия, а Друсса — чтобы отомстить за Бессмертных. А если доживу, то и Джиану убью. Избавлю мир от твоего отродья.
— Нет, Бораниус, не доживешь. Я сама, во плоти, буду смотреть, как твою душу с воплем вырвут из тела. А пока вот тебе на память.
Огонь опалил лицо Бораниуса, и он с воплем повалился навзничь.
— Тот, чья душа безобразна, не заслуживает нового лица, — произнесла Старуха. — Я забираю то, которое дала тебе Устарте.
Скилганнон проснулся в одиночестве, зевнул и потянулся. Стрела, лежавшая рядом с его подушкой, исчезла вместе с Гарианной. Он встал, оделся и пристроил за спину ножны черного дерева. Заря за окном уже позолотила землю.
Остановив в коридоре одетого в желтое жреца, Скилганнон спросил, где можно найти Рабалина. Тот молча подал знак следовать за ним. После долгого пути по запутанным коридорам и лестницам жрец отворил какую-то дверь и жестом пригласил Скилганнона войти.
Рядом со спящим мальчиком сидел Друсс. Рабалин был бледен, но дышал ровно. Скилганнон, придвинув к постели стул, сел.
— Крепко спит парень, — сказал Друсс. — Сердце радуется видеть его здоровым.
— Он славный мальчуган.
— Да. Слишком много трусов и увиливающих в этом мире. Слишком много таких, кто живет только для себя, а на других им наплевать. Я сильно горевал, когда думал, что парень умер. Рассказывал я тебе, как он спрыгнул с дерева, взял мой топор и рубанул Смешанного?
— Раз десять, не больше.
— Такую храбрость не часто встретишь. Думаю, наш парень кое-чего добьется в жизни. Надеюсь на это, черт побери!
— Хорошо будет, если он добьется большего, чем мы.
— Аминь. — Серые глаза Друсса вперились в голубые Скилганнона. — Так зачем же ты хочешь идти со мной, паренек?
— Положим, что мне просто приятно твое общество.
— Это само собой, а теперь говори правду.
— Бораниус убил моих друзей и угрожал убить женщину, которую я люблю.
— Что еще?
— Чего тебе больше? Ты хочешь отомстить Бораниусу за… — Скилганнон помолчал, не находя слов для того, что случилось с Орасисом, — за гибель своего друга. Ну а я мщу за своих.
— Это веская причина, не спорю. Но я чувствую, что есть и другая, поглубже.
Скилганнон помолчал еще немного.
— Ты любишь прикидываться простаком, Друсс, но ты куда тоньше и проницательнее, чем хочешь казаться. Хорошо, вот тебе вся правда. Он меня пугает. Доволен теперь? Скилганнон Проклятый признается, что ему страшно.
— Умереть ты не боишься, это я видел. Что же в этом твоем Бораниусе внушает тебе такой ужас?
И тогда Скилганнон рассказал Друссу, что сотворил Бораниус со Сперианом и Молаирой.
— Даже самого сильного мужчину пытки способны превратить в беспомощного плачущего младенца. Жертва Бораниуса заканчивает свою жизнь как безвольный, сломленный, окровавленный кусок мяса. Все мое существо кричит мне: беги! Беги и предоставь Бораниуса собственной судьбе.
— Любого человека можно сломать, это верно. Но ты, если повезет, сойдешься с ним в поединке. Ты, пожалуй, лучший боец из всех, кого я видел.
— Бораниус лучше меня, сильнее и быстрее — по крайней мере был таким в нашем последнем бою. Он убил бы меня, если б кто-то из моих солдат не бросил в него копье. Оно не пробило доспехи, но он отвлекся. И даже тогда сумел увернуться от моего первого удара.
— Так оставь его мне, паренек. Снага мигом научит его уму-разуму.
— Так я, пожалуй, и сделаю, — кивнул Скилганнон. Они посидели с Рабалином еще немного, но мальчик не просыпался.
— Доброе утро, — с поклоном сказал им вошедший Вельди. — Надеюсь, вы хорошо спали. Госпожа Устарте просит вас к себе, — добавил он, обращаясь к Скилганнону. — Пойдемте, я провожу вас.
— Я побуду еще с парнем, — сказал Друсс. — Вдруг он проснется?
— Спасибо тебе, Друсс. — Скилганнон протянул ему руку. — А знаешь, из тебя вышел бы хороший отец.
Они обменялись воинским рукопожатием, стиснув друг другу запястья, и Друсс сказал:
— Сомневаюсь. Для отца главное быть на месте, когда дитя б нем нуждается, а я нигде не задерживаюсь подолгу.
Скилганнон поднялся с Вельди во вчерашнюю зеленую комнату. Устарте ждала его на балконе. При ярком утреннем солнце он разглядел за ее красотой усталость и немалые годы. На прекрасном лице жрицы лежала сеть тончайших морщинок. Она встретила Скилганнона улыбкой.
— Вы посылали за мной, госпожа?
— Да, воин. Я хотела пригласить тебя с собой. В крепость.
— Прямо сейчас?
— Если ты пожелаешь.
— Значит, вы едете с нами?
— Нет. Мы отправимся туда вдвоем, Олек. Это займет всего несколько минут.
— Как так? — растерялся Скилганнон.
— Сядь вот сюда, на стул, — и ни о чем не беспокойся. Я отведу туда твой дух.
Скилганнон, недоумевая, снял с себя ножны и сел, прислонясь головой к высокой спинке. Прошуршало платье жрицы, теплая рука легла ему на лоб, и он мгновенно уснул.
Кто-то вел его за руку из уютного мрака к яркому свету. Сначала он почему-то подумал, что это Молаира, и не мог взять в толк, куда они идут. Потом он вспомнил, что Молаиры больше нет, и его охватила паника.
— Не бойся, — прошептал у него в голове голос Устарте. — Не надо сопротивляться, иначе ты проснешься раньше времени. Доверься мне.
Он увидел, что находится выше облаков, а свет шел от солнца, пылающего на невероятно чистом
