из-за костра. Коннавар хорошо танцевал, и на время девушка выкинула из головы все мысли об огромном воине. Когда музыка смолкла, она взяла Конна за руку.
– Он не забудет.
– Кто?
– Фиаллах. Он очень мстительный.
– Не беспокойся. Ты живешь на побережье? Таэ было приятно, что он расспрашивает о ней.
– Да, там очень красиво. Ты любишь море?
– Мне больше нравится смотреть на него, чем путешествовать по нему.
Они отошли от танцующих к пиршественным столам, и Коннавар принес ей кубок яблочного сока. Они тихонько сидели вдали от толпы.
– Тебя правда не беспокоит Фиаллах? – спросила она.
– Он сам решит мстить или нет, – пожал плечами Конн. – Я ничего не могу изменить. Тогда зачем беспокоиться? Какой от этого будет толк?
– Он хочет жениться на мне, и это меня беспокоит. Хотя толку в этом никакого.
– И ты согласишься?
– Не знаю. Однажды я ехала на колеснице моего отца, и кони понесли. Мне пришлось ждать, когда они устанут.
– Значит, ты думаешь, что Фиаллах устанет? – улыбнулся юноша.
– Может быть. Кто знает? Ты пригласил меня танцевать, потому что действительно хотел потанцевать со мной или чтобы позлить Фиаллаха?
– По обеим причинам.
– А если бы Фиаллах не ударил твоего брата, ты пригласил бы меня?
– Нет.
Ее расстроил такой ответ.
– Ну что ж, ты достиг своей цели. Желаю спокойной ночи.
– Подожди! – остановил ее Коннавар. – Я только что вернулся с войны. С ужасной войны. – Он еще немного помолчал, а потом заглянул ей в глаза. – У меня нет времени на личные удовольствия. Однажды из-за моря война придет в наши земли. Мне нужно готовиться.
– Тебе? Прости, я знаю, что ты герой. Все так говорят. Но ты не предводитель. Разве имеет значение, будешь ты готов или нет?
– Потому что я так хочу, – ответил он.
Голос его был таким же ровным и спокойным, как когда он говорил с Фиаллахом, ни намека на заносчивость или гордыню.
– Тогда я буду спать спокойнее, зная, что ты готов. Фиаллах тоже готов. Он ни о чем не может говорить, кроме битв. Кажется, он ждет не дождется сражения.
К удовольствию Таэ, Конн вдруг расстроился.
– Значит, он двойной дурак. Я говорил не о битвах, а о войне. Битвы только незначительная часть этого зверя.
– Зверя? Ты считаешь войну живым существом?
– Да. Я видел, как она убивает. Видел, как затмевает сердца людей. Видел такое, от чего кровь стыла в жилах. – Его передернуло. – И я не позволю зверю запятнать кровью белоснежные склоны Каэр Друаг. – Конн взял ее за руку и нежно поцеловал ладонь. – Я рад, что Фиаллах толкнул моего брата… Потому что ты согрела мое сердце. – Коннавар отвел ее к костру, поклонился и ушел.
К ней приблизился Фиаллах.
– Ты опозорила меня. Помолвленные женщины не должны себя так вести.
– Я не помолвлена, – ответила она, – ни с тобой, ни с кем другим.
– Мы понимали друг друга.
– Нет. Это ты понимал. И ни разу не предложил мне выйти за тебя замуж.
– А, – улыбнулся он, – значит, ты на меня сердишься. Понимаю. Я слишком… резко отреагировал на мальчика. Мы помиримся по пути домой.
Длинный Князь посмотрел на деревья. Листва становилась золотой, и в воздухе веяло холодом. Больное плечо сильно ныло, и казалось, что в бесполезные пальцы левой руки втыкают раскаленные иголки. За ним ехал брат Солтайс, а за двумя мужчинами следовала пешая толпа. Они в молчании проследовали в Старые Дубы.
Около дома молодой слуга принял у всадников поводья и увел лошадей в конюшню. Длинный Князь сразу отправился в гостиную и сел в широкое удобное кресло рядом с только что разведенным огнем. Брат Солтайс снял кувшин эля с соседней полки и щедрой рукой наполнил две расписные чаши. Длинный Князь отпил золотистого напитка и вздохнул.
– Надо было тихонько убить его. Без лишнего шума.
Друид не ответил. Суд и последовавшее за ним утопление Сенекаля расстроили его. Он знал этого молодого человека. Он не был злодеем, просто глупцом. Самому ему никогда бы не пришло в голову убить
