Остановила она его через тридцать шагов.
— Куда мне девать палку? — спросил Ставут.
— Подними повыше.
— А потом что?
— Я в нее выстрелю.
— Ну уж нет! — Он отшвырнул дубинку, как горящую головню, и зашагал обратно к Аскари. — По- твоему, моя матушка дураков растила?
— Ты мне не доверяешь? — сощурившись, спросила она.
— Начинаются женские штучки. Думаешь, что стоишь на твердой земле, и вдруг оказываешься на зыбучих песках.
— И к чему ты это сказал?
— Разумеется, я тебе доверяю, а вот твоим стрелам — нет. Ты попадешь в дубинку, а стрела отскочит да и убьет меня.
— Бьюсь об заклад, что Алагир бы не побоялся.
— Еще бы. Алагир — замечательный друг, но при этом круглый дурак. И ты не заставишь меня стать таким же, приводя мне в пример Алагира.
— А я-то всегда думала, что ты смелый, — с деланным разочарованием проговорила она.
— Это тоже не пройдет, — весело отозвался он. — Давай я воткну эту деревяшку в землю, и стреляй себе на здоровье.
— Ладно, втыкай.
Ставут вернулся, взял палку — и как только собрался исполнить свое намерение, в дерево вонзилась стрела. Ставут отскочил, споткнулся и грохнулся наземь.
— Хороший лук, — сказала Аскари. Он в бешенстве кинулся к ней, но она нисколько не испугалась. — А ведь ты мне солгал. Друзья так не поступают.
— О чем ты? — растерялся он.
«До чего же это легко, — внутренне засмеялась Аскари, — сохраняя на лице строгое выражение. Все равно что подстрелить привязанную козу».
— Ты сказал, что тебя спас не Алагир. Я сразу поняла, что ты лжешь. — Она выдернула стрелу из мишени, спрятала в колчан и пошла к своему шалашу. — Расскажи, что еще с тобой было в дороге.
— Не очень-то мне хочется с тобой разговаривать. — Она улыбнулась, и он прыснул со смеху. — Ну да, меня спас Алагир. Убивать — это он умеет.
— Он женат?
— Нет. Он не любит женщин.
— Опять врешь!
— Тебя в горах и колдовству обучили?
— Я тебя знаю, Ставут. Ты думаешь, что врешь не моргнув глазом, ан нет. Лицо тебя выдает.
— Не может оно ничего выдавать.
— Вот именно. Когда ты врешь, оно теряет всякое выражение.
— Чепуха.
— И нос морщится. Хочешь докажу?
— Хочу.
— Сколько женщин у тебя было с твоего последнего приезда сюда?
— Ни одной.
— Врешь.
— Ладно, — хихикнул он. — Три.
— Врешь.
— Семь.
— Тебя всего-то два месяца не было, — помрачнела Аскари. — Правду Киньон про тебя говорил.
— Может, начнем сызнова? Я говорю «ни одной».
— Не хочу я больше с тобой разговаривать. Возвращайся в деревню. Оставь меня.
— Что-то ты сегодня не в настроении, — вздохнул он. — И верно, пойду, пожалуй. — Ставут хотел взять мешок и замер, увидев в воздухе дымовой столб. — А в деревне-то пожар.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Весь день Харад шел, держа небольшую дистанцию между собой и своим спутником. Говорить ему пока не хотелось. Он хотел как следует обдумать все, что услышал. Скоропалительных суждений Харад не любил и прибегал к ним разве что в драке. Когда тебя бьют, тут уж не до раздумий. Но теперь он располагал временем и мог поразмыслить над тем, что сказал ему Скилганнон.
