читать ее мысли, а думала она о не совсем пристойных вещах.
Аскари не понаслышке знала, что такое желание. Она испытывала влечение к Ставуту и к одному молодому лесорубу, который заходил к ним в деревню за провизией. Но к Скилганнону она чувствовала нечто иное. Стоило ему взглянуть на нее, и ее сердце начинало биться быстрее. Она догадывалась, что и он чувствует то же самое, но почему-то борется со своим чувством. Причина такой сдержанности оставалась ей непонятна.
Когда они расположились у костра, он с отсутствующим лицом устремил взгляд на горы.
— О чем ты думаешь? — спросила она.
Ей показалось, что он не слышит, но немного погодя он вздохнул и ответил:
— О храме, которого больше нет.
— Зачем он тебе, этот храм?
— Он — ключ ко всему.
— Чудной ты.
— Чуднее некуда. Помнишь, ты говорила о Возрожденных? Советовала мне опасаться Декадо, потому что у него нет души?
— Помню. Ты тогда еще сказал что-то странное.
— Не такое уж странное, Аскари. Когда-то меня называли Проклятым. Я командовал армиями, брал города. Города, ныне обратившиеся в прах и забытые всеми.
— Не понимаю. Как такое возможно?
— Возможно — потому что я Возрожденный, — с грустной улыбкой объяснил он. — Я умер тысячу лет назад, а Ландис Кан вернул меня обратно... из ада.
Она пристально посмотрела на него в надежде, что он по какой-то причине сказал неправду — но его лицо говорило, что он не лжет.
— Почему ты рассказал мне об этом?
— Меня воскресили с определенной целью, но даже Ландис не до конца понимал, в чем она состоит. А я и подавно не понимаю. Мне нужно найти этот храм. Только там я смогу получить ответ.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— На него не так-то легко ответить. — Скилганнон оглянулся на Харада и Чарис — они сидели в глубине пещеры, взявшись за руки. — Харад тоже Возрожденный.
— Нет!
— Боюсь, что да. По-твоему, у него нет души?
— Его тоже воскресил Ландис Кан?
— Ландис не сумел воскресить человека, которым он был раньше. Но старался решить эту задачу. Он приезжал к Хараду, когда тот был ребенком, и спрашивал, что ему снится, надеясь найти в снах мальчика разгадку его прошлой жизни.
Аскари, не краснея, посмотрела в сапфировые глаза Скилганнона.
— Он и меня спрашивал о том же. Скилганнон кивнул.
— Ты все еще нуждаешься в ответе на свой вопрос?
Внутренности Аскари сжались в холодный комок. Боясь вникнуть до конца в смысл того, что сказал Скилганнон, она с гневом спросила:
— Ты намекаешь на то, что и я Возрожденная, не имеющая души?
— Про душу я ничего не сказал. И это не намек. Я
— Я не верю тебе! Я знаю, что я Аскари!
— Да, ты Аскари. — И он, как мог, пересказал ей то, что узнал от Ландиса Кана — о том, как кусочки кости пропускаются через магическую машину, а затем помещаются в чрево согласной на это женщины. — Ты родилась точно так же, как всякий другой ребенок. Тебя вскормили грудью и вырастили. Но основа твоего телесного существа взята от Джианы Вечной. Вы с ней одинаковы во всем. Потому-то она и Вечная. Для того и выращивают молодых женщин, чтобы обеспечить ее сменными телами. По прошествии пары десятилетий она бросает очередное стареющее тело и берет... занимает... новое.
— Выбросив из него душу?
— Да.
— Куда же эти души деваются?
— Уходят в Пустоту, а потом, может быть, и дальше. Не знаю.
— Мне предназначалась такая же участь?
— Вряд ли. Полагаю, что тебя Ландис Кан создал для своих нужд. Мне кажется, он любил Вечную, а она его бросила. Он видел в тебе свое будущее, потому и хотел увезти тебя в дальние страны.
Аскари смотрела на него, не сводя глаз. Гнев еще не утих в ней, но она больше не могла отрицать очевидного. Скилганнон назвал ее Джианой при первой встрече. Декадо тоже без колебаний признал в ней Джиану. Внутренне смятение рождало в ней желание ударить, причинить боль.
— Тебя Ландис Кан сотворил тем же способом? — спросила она.
