беспорядке разбросаны вокруг приподнятого на тридцать сантиметров танцпола. Судя по тому, что в зале не протолкнуться, а на танцполе – иголке негде упасть, заведение пользуется популярностью.
Взмахом руки Ре-Ранкар подозвал пробегавшего мимо официанта.
– Для меня тут столик должен быть зарезервирован.
– Мы не резервируем столики. Можете занять любое свободное место, если найдете.
Официанту дела нет до нудного посетителя – по одежке видно, что он не из постоянных клиентов, к которым все же следует проявлять минимум уважения. Он уже готов лететь дальше по своим полотенчато- стаканным делам, но Ре-Ранкар крепко ухватил его за локоть.
– Для меня зарезервирован столик, – медленно, глядя растерянному официанту в глаза, произнес старший дознаватель. – Понял?
Сильные пальцы чуть посильнее сдавили локоть официанта. Еще самую малость сильнее – и станет больно.
– А, так это для вас! – заискивающе улыбнулся официант. – Простите, сразу не понял. Мы ведь действительно не резервируем столиков. Только в особых случаях и для особых гостей…
– Где?
– Прошу вас, – сделал приглашающий жест официант. – Пойдемте, я вас провожу.
Ре-Ранкар отпустил локоть провожатого – теперь он никуда не денется.
Ловко лавируя меж толпящейся, суетящейся, пританцовывающей, нервно курящей и не спеша выпивающей публики, официант подвел Ре-Ранкара к единственному незанятому столику. Своей демонстративной, нахально бросающейся в глаза в переполненном зале, можно даже сказать, дерзкой и наглой пустотой столик вызывал недоумение у тех, кто находился рядом. На столе не было ничего, кроме массивной треугольной пепельницы с надписью «Зажигай!» на каждом из трех бортов. Народ поглядывал на странный столик, но никто не решался за него присесть. Ре-Ранкар сел на стул, стукнул пальцем по полированной столешнице и чуть-чуть переместил пепельницу, так, чтобы она оказалось точно посередине стола.
– А где караоке? – спросил он у официанта.
– Вон оно, – указал тот на два десятка круглых, старомодных микрофонов, болтающихся на толстых черных шнурах над танцполом. – Осталось как антураж. Так же, как и слово в названии бара. Нынче караоке не в моде. У нас теперь если кто и поет, так только под утро, когда ноги уже не держат… Что-нибудь хотите?
– В смысле, попеть? – переспросил Ре-Ранкар.
– В смысле, попить, – едва заметно улыбнулся официант. – А можно и поесть. Ваш столик сегодня обслуживается за счет заведения. Так что можете ни в чем себе не отказывать.
– Ах, вот оно как.
На счет столика в «Зажигай!» договаривалась Ал-Алия. Видно, хозяин заведения решил, что это хороший случай немножко подмазать стражей порядка так, чтобы не выглядело взяткой. А может быть, и сама Ал-Алия намекнула хозяину, что о сегодняшнем госте стоит позаботиться особо. С нее станется.
– Стакан дхута, – сказал Ре-Ранкар.
Только потому, что сидеть за пустым столом было совсем уж глупо. Он и без того-то бросался всем в глаза. А ежели сложить руки перед собой и начать сверлить взглядом каждого проходящего мимо, пытаясь угадать, не он ли тот самый тип, что забыл зажигалку на месте последнего убийства, так и вовсе будешь выглядеть полным идиотом. Нет уж, лучше не спеша дхут потягивать и делать вид, что столик полностью занят, а приятели отошли ненадолго, кто к стойке, кто в туалет.
– И все? – удивленно приподнял бровь официант. Видно, парню было в диковинку, что кто-то отказывается от дармовой выпивки.
– Пока все, – кивнул Ре-Ранкар. И, заговорщицки подмигнув, добавил: – Ты не волнуйся, я здесь долго сидеть буду. Может быть, до самого утра.
Официант безразлично дернул плечом и удалился. Пока он ходил за дхутом, человек двадцать подошли к столику и поинтересовались у Ре-Ранкара, нельзя ли присесть рядом с ним. Старший дознаватель отвечал неизменным отказом. При этом он еще и выражение лица делал таким неприязненным, чтобы ни у кого более не возникло искушения обратиться к нему снова с тем же вопросом.
Вернувшийся официант поставил перед особо почетным гостем наполненный всклянь стакан светлого дхута, постоял рядом пару минут – видно, получил указание от хозяина быть внимательным и вежливым – и, убедившись в своей ненужности, отбыл восвояси.
Не спеша потягивая дхут, Ре-Ранкар изучал взглядом публику. По большей части это была молодежь в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех. Судя по модным шмоткам и стильным прическам – ребятки не из нуждающихся семей. А судя по глуповатым выражениям лиц – иных интересов, кроме перманентной тусовки, у них не было. Интересно, в каких положениях находились сейчас их вариаторы? И было ли кому-то из этих ребят сейчас хоть какое-то дело до того, что показывал прибор, выбирающий для него базовый тип личности? Ре-Ранкару доводилось слышать о том, что на некоторых частных вечеринках принято снимать вариаторы перед началом веселья. Говорят, что таким образом люди сбрасывают с себя все моральные и нравственные ограничения, после чего предаются безудержной, безумной гульбе. А потом, что бы они ни натворили в этот вечер, никто не чувствует ни малейших укоров совести. Потому что без вариаторов это уже как бы вовсе и не они были, а нечто безымянное, лишенное личностной самоидентификации. Вот чем следовало бы заняться Ал-Алии – на что способен человек в состоянии, когда не чувствует за собой никаких обязательств и ни малейшей ответственности? Это, если выплеснется на поверхность, окажется, пожалуй, пострашнее, чем высосанный из пальца заговор слетевших с катушек монотипов.
– Простите, к вам можно присесть?
Ре-Ранкару уже так надоел этот вопрос, что он ответил, даже не взглянув на спрашивающего.
– Нет.
– Но за вашим столиком свободные места.
Вот теперь Ре-Ранкар поднял взгляд, чтобы взглянуть на дотошного правдоискателя. Рядом с ним стоял парень лет двадцати пяти, одетый в черные брюки на широком ремне, такую же темную водолазку и короткую куртку из кожзаменителя с блестящими клепками на груди. Лицо узкое, смуглое, подбородок гладко выбрит. Широкий нос с мясистыми крыльями. Глубоко посаженные глаза настороженно смотрят исподлобья. Темные волосы гладко зачесаны назад, но лоб от этого все равно не становится больше. Стоит уверенно, чуть шире обычного расставив ноги и сложив руки за спиной.
– Занято, – медленно процедил сквозь зубы Ре-Ранкар.
– У вас два свободных стула, – уперто стоял на своем парень в куртке.
– Приятели отошли, – кивнул куда-то в сторону Ре-Ранкар.
– И недопитые стаканы с собой забрали, – криво усмехнулся парень.
Он относился к тому типу людей, которых Ре-Ранкар терпеть не мог – наглых и самоуверенных без всяких на то оснований. Он вел себя так, будто был хозяином жизни, и при этом даже не подозревал о том, что человек, к которому он сейчас обращался, мог убить его, даже не вставая ради этого со стула. Парень явно нарывался на конфликт, который в данный момент никак не вписывался в планы Ре-Ранкара. И ради чего, спрашивается? Кому и что он пытался доказать?
– Шел бы ты отсюда, парень, – предпринял последнюю попытку разойтись миром Ре-Ранкар.
Парень ногой отодвинул свободный стул, сел, засунул руки в карманы и голову в плечи втянул. Набычился. А может, насторожился.
– Зажигалку мою принес?
Если Ре-Ранкар и растерялся, то лишь на секунду-другую, так, что парень этого и не заметил даже. Его визави мало соответствовал тому образу, который мысленно нарисовал для себя старший дознаватель. Да и явился он раньше, чем ожидал Ре-Ранкар. Старший дознаватель, не спеша, с удовольствием, наслаждаясь каждым глотком, допил остававшийся в стакане дхут. Поставив пустой стакан на стол, Ре-Ранкар двумя пальцами достал из кармана зажигалку и брезгливо кинул ее парню на колени. Тот, наклонив голову, посмотрел на нее, хмыкнул и положил в пепельницу.
– Уважаемый! – Ре-Ранкар показал пробегавшему мимо официанту пустой стакан. Тот на ходу кивнул – понял, мол, – и растворился в толпе. Отсутствовал он минуты две. Все это время старший дознаватель и парень в кожаной куртке молча изучали друг друга. Каждый ждал, что другой начнет говорить первым. Хотя
