— И кто же это?
— Какой-то Фалько.
— Участвовал в трех поединках и не получил ни единой царапины.
Бэйн слушал без всякого интереса, потом спросил:
— Для чего мы сегодня с ними встречаемся и почему надеваем доспехи, как не для боя?
— Разве Свирепый тебе не рассказывал?
— Он сказал, что мы должны будем выпить из одного кубка с противниками. Зачем же пить с теми, кого собираешься убить?
— Это ритуал, — пояснил Калл. — Он показывает зрителям, что мы уважаем друг друга и что в наших сердцах нет ненависти. — Калл улыбнулся. — Еще — это помогает продавать билеты.
— Ясно, — проговорил Бэйн, — теперь я все понял. Они вместе вернулись в палатку. На поле раздался звук трубы, и толпа притихла. На одну из повозок взобрались двое.
Один, приветствуя зрителей, закричал по-тургонски, другой повторил приветствие по-кельтонски. Затем они представили первого гладиатора из цирка Палантес. Из палатки Палантес вышел воин в великолепных доспехах и направился к длинному столу, на котором стояло шестнадцать золотых чаш, до краев наполненных разбавленным водой вином. В пару к нему объявили Полона.
Рыжеволосый воин поприветствовал толпу и, держа шлем под мышкой, также подошел к столу.
Одного за другим объявили всех воинов, и Калл вновь испытал облегчение оттого, что его нет среди выступающих. Представили Фалько. Калл взглянул на поле и увидел, что вперед выступил высокий гладиатор. Двигался он хорошо. А затем объявили: «Его соперник, Бэйн из племени ригантов». Кельтонские ряды зрителей огласились приветственными криками. Бэйн помахал зрителям и прошел к столу.
Наконец вызвали Воркаса, и Калл почувствовал, как по его спине побежали мурашки. Воркас оказался внушительным, широкоплечим мужчиной, более шести футов ростом. Последним был вызван Свирепый. Толпа снова возликовала, но Свирепый не обратил на это никакого внимания. Он подошел к столу и встал напротив Воркаса. Гладиаторы подняли кубки и выпили за здоровье соперников.
Калл отвернулся и поплелся в палатку.
Для Бэйна ритуал, происходящий на поле, был совершенно непостижимым. Врагов убивают, за них не провозглашают тосты, им не пожимают руки. Он взглянул на сидящего напротив гладиатора. Фалько был стройным и гибким, с узкой полоской рта на широком лице. В голубых глазах ни тени страха. Поймав взгляд Бэйна, он хотел заговорить, но тут собравшиеся гладиаторы подняли кубки. «За доблесть!» — кричали они. Толпа зааплодировала. Бэйн пригубил вино — кислое.
Бэйн посмотрел направо и увидел, как мускулистый Воркас наклонился к Свирепому.
— Клянусь святыми Города, ты кажешься старым и усталым, — сообщил он Свирепому, — я не получу никакого удовольствия, убивая тебя. То же самое, что убить своего дедушку.
Свирепый улыбнулся и ничего не ответил. Он глотнул вина и поставил кубок на стол.
— В твоих глазах я вижу страх, — не успокаивался Воркас.
Допив вино, гладиаторы поднимались из-за стола. Бэйн подошел к Свирепому.
— Тебе следовало надавать ему по шее! — сказал он.
— Зачем?
— Он тебя оскорбил.
— Он пытался запугать меня. Скажи, что ты разглядел в своем противнике? ,
Бэйн задумался.
— Он голубоглазый, — ответил он.
— Он левша! — не выдержал Свирепый. — Пойдем, снимем доспехи и домой. Нам есть, чем заняться.
— Разве нам не следует потолкаться в толпе, чтобы нас разглядели зрители?
— Они уже разглядели, — заявил Свирепый, — у нас нет времени на глупости.
Часом позже на ферме Свирепый достал деревянные мечи и повел Бэйна на тренировочную площадку.
Один из мечей он кинул Бэйну и, широко расставив ноги, принял боевую позу.
Они тренировались несколько дней, и Бэйн узнал много секретов. Первый секрет, как несколько дней назад объяснил ему Свирепый, состоял в том, что у каждого гладиатора свой ритм и особенности. Чем дольше длится бой, тем больше может узнать внимательный противник.
— Некоторые прищуриваются перед атакой, — рассказывал Свирепый, — другие сутулятся, третьи облизывают губы. Эти действия совершаются несознательно, но если правильно их понять, то получишь небольшое преимущество. Все опытные гладиаторы в начале поединка пытаются изучить манеру поведения противника.
— Но ведь ты ничего не изучал. Окторус рассказывал, что, когда ты дрался, на стадионе били в барабан и зрители делали ставки на то, сколько ударов прозвучит, пока ты не убьешь противника.
Свирепый покачал головой:
— Я выступал с другими цирками и сидел среди зрителей. Я наблюдал за своими будущими соперниками, а потом дома записывал то, что видел.
— А ты раньше видел, как дерется Воркас?
— Нет, но я представляю, как он будет сражаться.
— Как?
— Он попытается затянуть поединок, чтобы я выбился из сил: там порез, тут укол. Но слишком растягивать бой он тоже не будет, ему не нужно, чтобы люди думали, что он никак не может одолеть старика. Он выберет момент и попытается его использовать с максимальной выгодой.
— Кажется, ты не слишком беспокоишься.
— Я беспокоюсь за тебя, парень. Ты хоть понял, почему вовремя тренировок ни один из твоих ударов в выпаде не попал в цель?
Бэйн улыбнулся:
— Думаю, потому что ты намного быстрее и опытнее меня.
— Тебя выдает левая рука. До того, как сделать выпад, ты растопыриваешь пальцы.
— Я обращу на это внимание.
— Лучше помни об этом, и пусть все происходит естественно. Фалько быстро тебя разгадает, но ты выбери момент, соберись, сожми пальцы и атакуй. Мгновенная дезориентация Фалько поможет победить.
День за днем они тренировались, оттачивая мастерство Бэйна. И теперь Свирепый снова стоял напротив него, но на этот раз он держал меч в левой руке.
— Атакуй, — велел Свирепый.
Бэйн стал просчитывать его действия, или ему только так показалось. Юноша сделал резкий выпад и нанес удар в грудь Свирепому, но тот вместо ответа на удар качнулся влево, и деревянный меч ударил Бэйна в правое ухо. Бэйн упал вперед, выпрямился и вновь бросился на Свирепого.
— Нет смысла нападать, Бэйн, — мягко заметил Свирепый, — ты уже мертв. Очень трудно сражаться с левшой. У них огромное преимущество, ведь большинство из их соперников — правши, и они не привыкли к таким поединкам. Приходится переосмысливать всю свою тактику.
— Как же мне с ним сражаться? — спросил Бэйн, потирая ухо.
Ну, я бы напал на левшу справа, увернувшись от ударной руки. Но как сражается именно Фалько, я не знаю. Атакуй снова.
Они тренировались еще больше часа, и несколько раз Бэйну удалось пробить оборону Свирепого, а однажды его деревянный меч коснулся горла соперника.
— Хороший удар, — сказал Свирепый, — но слишком не наглей, я ведь все-таки не левша. Давай немного передохнем и поработаем над тактикой, которую я дважды использовал против левшей.
— Ты боишься завтрашнего дня? — спросил Бэйн.
— Нет, а ты?
— Тоже нет.
Свирепый улыбнулся, что случалось крайне редко.
— Тогда мы — пара дураков. Ты сделал ставку? Бэйн покачал головой,
