* * *
Меч мне понравился – то, что надо. И длина устраивает, и баланс, и как в руке сидит. Слушается плохо, но это дело привычки. Клинок немного странный: толщина к концу чуть увеличивается, для утяжеления, и изгиб там хитрый – для усиления режущего удара. Дрова все равно не поколешь, но умеючи можно такую рану устроить, что в городке не хватит ниток зашить.
Вот только умею я мало чего – учиться и учиться надо. Полузабытый бокс здесь не поможет – надо привыкать к острому железу.
Или побродить по кустам в поисках рояля и наяривающего на нем мастера меча, который мгновенно и совершенно бесплатно…
Эх… в книжках все так просто… А я, помахав около часа, мозоль натер между указательным и большим пальцем, и рану на лопатке разбередил – ныть начала…
Но работой кузнеца остался доволен: теперь этот меч – мое основное оружие. Завтра сапожник еще ножны под него переделает, из длинных, и можно будет отправляться к епископу-еретику при полном параде.
Тренировался я на заднем дворе «замка» – от посторонних глаз эту площадку скрывали конюшня, сараи и длинная стена избы. Нечего простолюдинам таращиться на дилетантские потуги «сэра стража». Единственным зрителем был попугай. Он быстро понял, что мои попытки «потанцевать» могут нанести серьезный ущерб его драгоценному здоровью: уселся на край крыши и, пользуясь неприступностью позиции, периодически высказывал оттуда разные гадости, в том числе и в мой адрес. Здесь меня и нашла Йена:
– Господин страж, Арисат просил передать, что на погребение вам пора.
Зеленый, спорхнув с крыши, приземлился на плечо, шикнул, намекая этим, что коронное место занято и тренировку пора сворачивать, – надо идти на похороны, где нам, возможно, нальют чего-нибудь покрепче молока.
Зашел в избу, облачился в заранее приготовленную одежду – получше того рванья, что обычно здесь таскаю. Размеры у нас с Флорисом были несколько разные, но именно эти тряпки почти на меня оказались – может, со времен молодости сохранились, или от сына остались. Не знаю, был ли у него раньше сын, но раз была жена, то все возможно.
Погребальный костер сложили на берегу. Будто слоеный пирог из бревен, жердей, хвороста – изрубленных тел, к счастью, не видно. Повсюду, чуть ли не на каждой веточке, краснеют тоненькие ленточки и пучки крашеного конского волоса. Для чего – непонятно: видимо, просто традиция, а не из практических соображений.
Между рекой и стеной городка собралось, наверное, все местное население. Попытался сосчитать – примерно восемьсот-девятьсот человек. Большая часть взрослые, детей очень мало – в основном младенцы на руках. Вероятно, родились уже здесь, а не на Бакае. Неудивительно – оттуда, наверное, немногие смогли спастись. Как я понял из отдельных намеков, эвакуация была жестокой – не исключено, что по здешнему обыкновению мелких просто сожгли, чтобы не попали в лапы погани. Суровые люди…
Церемоний не было – просто подошел Арисат, протянул зажженный факел, тихо шепнул:
– Ближний угол – там жира рыбьего налили и смолы.
Зеленый зашипел, агрессивно покрутил головой – видимо, до него стало доходить, что здесь не наливают. Я, поднеся факел к дровам, замер. Со стороны, наверное, казалось, что сэр страж застыл от великой печали – скорбит о рыцаре и остальных павших. Но на деле я думал – лихорадочно думал. Опять червячка за хвост ухватил – начал понимать, что меня напрягало еще с ночи, а я отказывался это замечать.
Эх, Дан, учись думать! Замечай абсолютно все и сразу задавай себе вопрос: «Почему так?» Иначе этот мир тебя раздавит, а ты до последнего не будешь подозревать подвоха.
В лицо дохнуло жаром – костер разгорался на глазах. Минута-другая – и здесь будет огненный ад. Прошелся вдоль гудящей толпы, обратив внимание, что некоторые изображают странный жест – будто крестятся раскрытой ладонью. Дошел до края людского скопища, развернулся. На обратном пути еле сдержал торжествующую ухмылку – мои предположения подтверждались.
Да уж, кто бы мог подумать такое…. Ну ничего – будем теперь с этим работать. Я узнал о противнике кое-что новенькое – в такое даже Арисат не поверит.
А я вот поверил – в мою теорию, о том, что нас вынуждают уходить морским путем, новая информация вошла идеально. Надо стараться не думать о ней до поры до времени: никто не должен даже догадываться о моем открытии. Кто знает – вдруг здесь телепаты имеются, или выдам себя поведением? Будем держаться как ни в чем не бывало. Подошел Арисат:
– Господин страж, я распорядился, чтобы трапезную подготовили. Надо бы дружину всю созвать – принято так.
– Раз принято, пусть собирается.
– Оставлю на постах нескольких – нельзя в таком деле только на ополчение мужицкое полагаться.
– Конечно.
* * *
Поминки не заладились, хотя брюхо я набил знатно – по такому торжественному случаю, помимо жесткой дичи, на столе присутствовала курятина, блюдо из тушеных бобов в острой подливке, жареная рыба и пироги с чем-то непонятным, но вкусным, – спрашивать постеснялся.
Пили мало (если не считать попугая) – что-то сладкое, но коварное: осушив бокал наполовину, я почувствовал, что ноги реагируют неадекватно, и потом только чуть-чуть пригубливал. А вот Зеленый клянчил абсолютно у всех, пока его не начало шатать – пришлось использовать авторитет командира, чтобы прекратить спаивание птица.
А потом в избу ворвался какой-то розовощекий упитанный паренек при шлеме и в кожаном доспехе – заорал тонко:
– Погань! Собаки почуяли! И воют вдали вроде!
Все, как по команде, обернулись на попугая. Он, пошатнувшись, едва не брякнулся с плеча, мутными глазами оценил количество направленных на него ожидающих взглядов, после чего гордо подбоченился и пьяно выдал:
– И-и-издрас-с-сьте!
– Я же говорил, что его не надо поить, – вздохнул я. – Он теперь, катаясь на спине у бурдюка, погани не почувствует.
– Кто еще раз ему нальет – в свином навозе зарою! – злобно пообещал Арисат, выскакивая из избы.
Я кое-как влез в принесенную кузнецом кольчугу и нахлобучил шлем. Сапог у меня еще не было, как и наручей, – сойдет пока и так. Царапины теперь не страшны – или затопчут, или сразу прибьют.
Доводилось слышать, кто кольчуга вообще не стесняет движений, и ее почти не ощущаешь – бежишь, будто она из пушинок сделана. Фигу вам – я сразу почувствовал. И движения стесняет, и резвости меньше стало – килограммов десять, наверное, прибавилось, что при моем скромном весе немало. Плюс шлем плюс меч в руках и топорик на поясе. Как же Флорис таскал те стальные латы? Эх, тяжела доля местного воина…
На восстановленный помост над воротами забрался по лестнице. Встал рядом с Арисатом, уставился туда же, куда и он, – во тьму кромешную. Где-то там будто лягушка-мутант время от времени квакала; иногда следом раздавался пронзительный визг.
– У опушки мечутся, – тихо прошептал Арисат. – Луна поднимется, в тень уйдут – так и будут бегать, спать не давая. Тьфу, погань! Взять нас не могут, так хоть нагадят.
– Людям отдых нужен – половину можно отправить по домам, а через полночи пусть подменят тех,
