* * *
«Продолжение отчета добровольца номер девять. День шестой. Сегодня обедал у местных мормонов. Или адвентистов – не знаю, как правильно перевести на русский. Пирог с осетриной. Тушеная зайчатина. Фаршированные куропатки. Рыбный и овощной салаты. Вареные в укропе крабы. Черная икра. Ложками. С хлебом черным и белым. Плакал, вспоминая товарища Сухова и Петруху. Криптона не дали. Подумываю о смене веры – может, со своим поделятся. Если кормить будут так же, согласен даже на обрезание».
Глава 12 На чемоданах
Почти все жители Талля демонстративно занимались подготовкой к пешему драпу из этих благодатных мест. Даже ночью, при свете факелов и костров, чинили старые телеги и сколачивали новые. При этом все, за исключением меня, Арисата, и, наверное, Зеленого, считали, что делают это лишь ради дезинформации врага. Пойдем-то по морю – струги и плоты готовили в тайне, чтобы никто из погани не заметил; занимались этим только днем – не слишком демонстративно и не забывая про маскировку.
Помимо общественной задачи, каждый столкнулся с личной – надо определить, что из имущества стоит тащить с собой, а что можно бросить как малоценное. Желательно, чтобы первого было как можно меньше: большой груз при отступлении нежелателен.
Мне тоже пришлось делать этот выбор. Вернувшись от иридиан, велел Туку собирать мои пожитки – ведь он при сэре Флорисе кем-то вроде завхоза был.
Тук остановился лишь с началом ночи, сообщив, что завтра все доведет до конца. Я остаток дня бегал между кузницей, плотником, сапожником и «тренировочным закутком», не контролируя процесса сборов, о чем сильно пожалел.
Тук собрал абсолютно все, кроме трех столов, топчана, печи, избы и поленницы. Три огромных сундука из кладовой были набиты под самые крышки. На стенах не осталось ни оружия, ни щитов – даже ломаное увязал и запасные древки к копьям и топорам. Постели больше не было – спать мне теперь предстояло на голых, не слишком ровных досках. Горшки и другая глиняная посуда набиты в мешки и переложены сеном. Апофеозом хомячества Тука была связка из ухватов, деревянных вил и грабель, перемотанная соломенной веревкой. Рядом, в такой же связке, возвышалась стопка струганых досок. К ней была прицеплена медная ночная ваза и два деревянных ведра. Занавес… Похоже, в Тука вселилась информационная матрица моей жабы… Чтобы все это увезти, не хватит двух телег… Утром пошел выяснять отношения.
«Завхоз» нашелся на своей любимой завалинке – горбун с аппетитом поглощал все те же яйца и зеленый лук.
– Здравствуй, Тук.
– И вам здравствуйте, сэр страж, и попугаю вашему тоже здоровья побольше. Выпьете чего-нибудь с утречка?
– Нет, благодарю. Скажи мне, Тук: то имущество, что ты собрал…
– Если вы насчет того, что собрал не все, так это я мигом доделаю. Сейчас дожую и займусь. Может, даже к обеду управлюсь, а не управлюсь – так до вечера точно.
Меня чуть не передернуло: он собрался еще пару телег хлама по всем местным помойкам насобирать?!
– Тук, ты хорошо понял мои слова? Я приказал забирать самое ценное – остальное бросаем.
– Я так и делаю! Сено не буду забирать, даже нынешнего покоса, – на овсе лошади протянут, а там где-нибудь разживемся. Смолу, что для конюшни готовили, так и оставил у ямы, вместе с тесом липовым – на новом месте накурим. Что мы – пней для такого дела не накорчуем? Кадку, в которой капуста завонялась…
– Стоп! Ты, похоже, меня не понял. Представь, что мы должны забрать только то, что сумеем унести в руках. Представил? Вот это и оставляй. Остальное бросим здесь.
– Да как же! – вскинулся горбун. – Одного оружия столько, что впятером не поднять! А бронь сэра Флориса?! А одежды полон сундук?! А мехов лисьих и куньих четырнадцать полных связок, и бобровых две?! А перина, почти не старая?! А две подушки перьевые?! А пуха гусиного четыре мешка?! А две шкуры медвежьи?! А посуда?! А…
– Стоп! Оружие раздаем дружинникам – у кого свое похуже; и боевитым мужикам из жителей – пусть сами и тащат… уж такое они не бросят.
– Э! Да оно же денег великих стоит!
– Жизнь дороже. Бронь эту… На тебя она налезет?
– При моей-то спине? Без переделки никак…
– Сам сможешь переделать?
– Я, конечно, не Грат, но по кузнечному делу не дурак – смогу, если он рядом будет.
– Вот и займись – на себе броню и потащишь: твоя теперь будет.
– Благодарствую, сэр Дан, вот только вот оружия мне до слез жалко – может, оставим?
– Что это ты то на меня, то на попугая смотришь? Он точно ничего нести не будет – даже не мечтай.
– Эх… разорение же… Выходит, зря оружейную спасали…
– Не зря – оружие это на нас работать будет: в руках наших людей погань рубить.
– Все равно очень уж жалко.
– Посуду только походную возьмем, остальную бросим. Одежду сам выберу, что останется – можно и раздать. И вообще – сейчас вместе разбирать все будем, а то ты опять каких-нибудь досок и бочек наберешь.
* * *
До обеда пришлось выслушивать стоны и причитания Тука – он оказался жадиной пострашнее классического Плюшкина. Дай волю – ни соломинки врагу не оставит.
Затем устроил обход деревни, подозревая, что жители недалеко ушли от моего завхоза, – такие же матерые хомяки. Удивительно, но все оказалось не столь ужасно – брали в основном действительно лишь самое-самое (или мастерски скрывали от меня лишнее). Дисциплинированный народ – Тук, по-видимому, просто использовал право сеньора на привилегии, пытаясь эвакуировать абсолютно все барахло.
Я даже решился усилить дезинформационное давление – приказал начать грузить на плоты то, чего мы с собой не собирались брать. Приказ этот получили лишь несколько дружинников, которым лично пояснил, что делаем это для проверки грузоподъемности плотов, и завтра, при настоящей погрузке, все это барахло пинком отправится в воду. Но для тех, кто «не в теме», их поведение должно казаться началом настоящей погрузки.
Кстати, на струги и плоты смотреть без слез невозможно. Даже с самым скудным запасом продовольствия и бросив абсолютно все имущество, мы вряд ли сможем на них разместиться. А ведь еще иридиане имеются. Если погань такая же умная, как я, то может заподозрить, что ее пытаются надуть.
И вообще сама идея, что несколько стругов и лодок на веслах будут бороздить море, таская за собой караваны тяжеленных плотов с людьми, скотом и нажитым добром, представлялась теперь несколько наивной…
Пришлось делать опасное допущение, надеясь на низкий интеллект противника. Знаю, что это неправильно, но у меня не оставалось другого выхода: смутные дни на носу – нельзя нам время терять, а полноценный спектакль потребует его много…
