Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах

восстанавливался. Когда Газзаева – вновь при Симоняне – снова вызвали в сборную, мы хорошо знали друг друга. Потому что, хоть он и играл сначала в «Локомотиве», потом в «Динамо», чуть что – звонил, обращался ко мне. Играл Валерий ярко, много забивал.

Я заинтересованно следил за его карьерой. И хоть не считал себя особым болельщиком «Динамо», стал чаще посещать встречи с участием бело-голубых. Приходил, признаюсь, специально «на Газзаева». Потому что получал удовольствие от того, что он показывал на поле.

Вне футбола этот человек был не менее интересен. Да и как иначе – яркая индивидуальность, бесспорно, неординарная личность. Форвардом Газзаев по праву считался одним из самых острых. Особенно хорошо у них получалось в паре с Бородюком… Тогда «Динамо» выглядело очень прилично. В чем немалая заслуга принадлежала Валерию. А как он забил 100-й гол, в результате чего вошел в престижный «Клуб Федотова»! По этому случаю Валерий устроил празднование с участием чуть ли не всех его родных, друзей и коллег. Пригласили и меня.

– Вот, оказывается, какая давняя у вас дружба…

– Да, хорошие, товарищеские отношения установились не только быстро, но и надолго. Причем не только по линии «врач – пациент», но и в человеческом плане.

– Далее я бы продолжил этот рассказ примерно так: «Потом эти взаимные симпатии из времен, когда эхо над стадионом разносило голос диктора «Гол забил Валерий Газзаев!», плавно перетекли в годы, где вдруг все заговорили о взлете доселе мало кому известной «Алании» и ее молодого, талантливого тренера с тем же именем, фамилией и, уважительно, отчеством…»

– А знаете – именно так! Хотя какой-то период виделись редко. Но потом, когда Валерий Георгиевич вернулся в Москву и возглавил «Динамо», снова стали часто общаться.

– Когда же он, напомните, пригласил вас в стан бело-голубых?

– В 1991-м. В сложные для страны, нашего футбола и меня времена. Тогда в окружающей жизни все одновременно разваливалось. Это совпало с очередной неудачей сборной на пути к чемпионату мира. После чего Лобановский и его штаб разошлись кто куда.

Я задержался в Федерации футбола. Причем с ощущением того, что останусь в ней недолго, поскольку страна СССР – соответственно и спортивная федерация с аналогичной аббревиатурой – дышала, что называется, на ладан. В тот драматичный момент и раздался звонок от Валерия Георгиевича, который рассусоливать не стал, а выразился конкретно:

– Савелий Евсеевич, предлагаю поработать в «Динамо».

Я не сразу согласился. Присмотрелся, поработал немного как бы на общественных началах, оказывая помощь клубному врачу Андрею Багдасаряну: он тогда считался в нашем деле новичком, но толковым, потому что работа в паре заметно повысила его профессиональный уровень. Тем временем на исходе 1990 – в начале 1991-го ситуация в федерации стремительно ухудшалась…

– Перестали платить зарплату?

– И это имело место. А главное – угнетала обстановка раздрая и бесперспективности. Решение «бросить якорь» в «Динамо» напрашивалось само собой. И не только потому, что материальные условия в клубе иного порядка, чем в федерации. Более существенно «грело» то, что я шел трудиться к человеку, с которым не просто хорошо знаком, а знал с самой лучшей стороны.

Смею полагать, что и я не обманул надежд Валерия Георгиевича. Во всяком случае, когда осенью 1992 года Садырин пригласил меня заодно потрудиться в только что принятой им сборной, Газзаев без колебаний согласился на мое совместительство. Жаль, что сам Валерий Георгиевич проработал с «Динамо» лишь до сентября 1993-го.

Тогда, напомню, в 1/32 розыгрыша Кубка УЕФА динамовцы неожиданно уступили «Айнтрахту» (Франкфурт-на-Майне) с разгромным хоккейным счетом – 0:6. Никто Газзаева за это не увольнял. Но, как человек совестливый, привыкший везде и во всем брать ответственность на себя да еще по-южному горячего темперамента, он взял и написал в сердцах заявление об отставке…

– Вы об этом упоминали в одной из предыдущих бесед. Может, расскажете подробнее?

– Закончился матч. Стали разъезжаться по домам. Понимая, что Газзаев страшно расстроен и лучше его не оставлять одного, я предложил:

– Давай-ка, махнем ко мне! Посидим за столом, поговорим, снимем напряжение!

Но Валерий Георгиевич отреагировал вяло. И я понял, что ему хочется побыть одному. Поэтому я попрощался, а Газзаев остался в раздевалке. Чуть позже мне позвонил Симонян. И сразу огорошил:

– Знаешь, а Газзаев в отставку подал.

– Да не может быть!

Я, конечно, тут же взялся ему названивать. Телефон долго не отвечал. Потом трубку взяла его жена. И тихим голосом объяснила, что муж страшно переживает и ни с кем общаться не хочет. Правда, Валерий Георгиевич все-таки в разговор включился. И я сразу принялся за уговоры:

– Валера, ну что ты творишь? Мало ли бывает в футболе казусов. Ну, случилось, что теперь делать?

А он:

– Нет, все! Я так решил!

Словом, позицию свою не изменил. Поскольку, естественно, команда не могла долго оставаться без главного тренера, на следующий день нас пригласили на собрание. Проводил его президент клуба Николай Толстых. Вот он-то вместо того, чтобы отговорить Газзаева, «подтолкнул» того к уходу.

– Что значит «подтолкнул»? Ведь Валерий Георгиевич вам сказал: «Я так решил!»?

– Правильно. Но понимаете, на следующий день у меня возникло стойкое ощущение, что он одумался. А Толстых вместо того, чтобы дать немного времени человеку остыть, скоренько подхватил бумагу с заявлением, отправился в команду, созвал футболистов на собрание и, объявив о решении главного тренера уйти, организовал «демократическое» голосование.

Ребятам раздали бумажки с одним вопросом: «Кто за то, чтобы удовлетворить прошение?» Не очень это было корректно, не по-человечески! Ведь можно было бы не гнать так лошадей, попробовав уговорить, чтобы Газзаев доработал хотя бы до конца сезона. Ан нет! Поставил вопрос ребром.

Конечно, нашлись обиженные, которых горячий и требовательный Газзаев не очень устраивал. В результате – один-два голоса перевесили. Затем в октябре 1993-го собрался совет директоров ЗАО «Динамо», где рассматривалось заявление об отставке. Толстых доложил результаты опроса футболистов. В защиту Газзаева выступил его ассистент Адамас Голодец, настаивавший на том, что нельзя отпускать главного, надо бы подождать до завершения сезона. Но решал-то не Голодец, и не футболисты, которые возражали против ухода Валерия Георгиевича, а хозяева клуба. А «вожди» дружно согласились.

– Что так? Неужели одно, пусть обидное поражение перечеркнуло всю положительную работу тренера в «Динамо»?

– Разве не знаете, что частенько не общие итоги деятельности, а иные мотивы влияют у нас на решение кадрового вопроса. Такие, как Газзаев, изначально не очень-то удобны в силу своего характера. Сколько я его знаю, он всегда говорил прямо в глаза, что думал, невзирая на лица и чины. Словом, «Динамо» принял Голодец. Правда, временно…

– Пусть около года, но вы достаточно проработали с Валерием Георгиевичем. Как он показался в роли наставника? Что составляло «фирменные» черты его почерка?

– Первое, что я увидел в Газзаеве, это непримиримость, решительность по отношению к футболистам, которые могли позволить себе нарушить дисциплину. Он также не терпел, когда кто-то не выполнял установку на матч. Чем напоминал Лобановского. Кстати, когда тот трудился главным тренером сборной, Газзаев часто приезжал к нам на базу в Новогорске, чтобы наблюдать, как Валерий Васильевич ведет тренировки. В этом плане правильно будет сказать, что Газзаев-тренер много почерпнул у великого предшественника и тезки.

Кроме того, Газзаев отличался невероятным трудолюбием. Мой первый выезд с динамовской командой на сбор в Италию (январь 1992-го). Поздняя ночь. Все спят, а в его номере свет горит. Заглянул «на огонек», а у него разгар работы. На столе – огромный лист с расписанием игр предстоящего сезона. Валерий Георгиевич склонился над ним – «колдует» в преддверии весенних матчей чемпионата